Старшего научного сотрудника Института истории АН РТ, кандидата филологических наук, преподавателя РИУ Сафиуллинной Резеды Рифовны с Садриевым Арсланом Фаризовичем, научным сотрудником Центра исламоведческих исследований АН РТ: "Чтобы сформировалось настоящее мусульманское сообщество, в первую очередь необходимо заняться выстраиванием религиозного образования".

Давно я собиралась сделать это интервью, а точнее, записать наш разговор с собеседником и предоставить на суд читателей. Некоторые из его идей мне приходилось озвучивать как во время частных бесед с преподавателями и студентами религиозных учебных заведений, их руководством, с исследователями в этой области, и с представителями администрации, курирующими религиозные вопросы, а также в своих докладах на конференциях, посвященных вопросам мусульманского образования. Какие-то из этих идей находят отклик. С какими-то не соглашаются. Тем не менее, они никого не оставляют равнодушными. В любом случает, такие темы, как единство мусульманского сообщества, религиозное образование и просвещение, механизмы самоорганизации мусульман, необходимо обсуждать постоянно.

Тем более, на сегодняшний день имеют место разработанные действенные методологии создания и эффективного развития института местных религиозных организаций мусульман и религиозного образования на местах. Есть регионы, где выработанные методы успешно проверены на практике. И одним из религиозных деятелей, сумевшим осуществить такой опыт, является Арслан Фаризович Садриев, который последние двенадцать лет был руководителем департамента внутренних дел ДУМЕР, имамом-мухтасибом Московской области и председателем местной религиозной организации мусульман Сергиево-Посадского района. Сегодня он является научным сотрудником Центра исламоведческих исследований АН РТ.

Местами это дискуссия , местами – размышления о судьбе мусульманского сообщества России, местами – попытка найти ответы на злободневные вопросы сегодняшнего дня. Результаты нашей беседы выставляем на суд читателей.

Р.С.: Наблюдая за опытом создания мусульманских общин в регионах, где мусульмане составляют меньшинство и живут в явно выраженном иноконфессиональном окружении, возникает ощущение, что мусульманам свойственна самоорганизация именно в специфических условиях. Все-таки Москва и Московская область – это не Казань. В Татарстане механизм самоорганизации работает не так, и, я бы даже сказала, не работает. Что мешает мусульманам республики создать сплоченные местные мусульманские общины с сильными социальными институтами, образованными членами, выстроенной системой религиозного образования и просвещения? К тому же, мы знаем, что у мусульман всегда одной из главных ценностей было единство, которое предполагает, что мусульмане никогда не должны идти против единоверцев. И многие мусульмане стремятся придерживаться этой заповеди Пророка. Но, вместе с этим, мы видим, как некоторые мусульманские лидеры позволяют себе такие выходки против мусульман, что диву даешься: идет навешивание ярлыков, даются показания против братьев по вере…

А.С: Вспомните, когда Ш. Марджани открывал свои учебные заведения? Это была вторая половина XIX века. А когда это все выстрелило? Только в начале XX-го. Чтобы сформировалось настоящее мусульманское сообщество, чтобы было единство, мусульманам, в первую очередь, необходимо заняться выстраиванием своего религиозного образования. А выстраивать эту систему возможно только при условии опоры на свою общину. Речь идет о создании (или возрождении) института мусульманских общин и формировании на их базе полноценного социально-духовного пространства, позволяющего верующим удовлетворять все свои потребности. Мы часто слышим, что в России проживает 20 000 000 мусульман. Цифра внушительная. Но большинство из российских мусульман таковыми являются лишь номинально,поскольку не состоят членами какой-либо мусульманской общины.

Р.С.: В чем особенность той модели общины, о которой говорите Вы?

А.С.: Особенность заключается в ряде не привычных для современных российских мусульман методах финансирования деятельности общины. До последнего времени существовали и существуют две основные концепции финансирования деятельности местных религиозных организаций: финансирование за счет добровольных пожертвований и финансирование за счет благотворительной помощи и грантов. В первом случае подразумевается, что прихожане жертвуют столько, сколько хотят. То есть сумма пожертвований зависит от желания жертвователя, но не от потребностей общины. Второй же вид финансирования также подразумевает, сумма благотворительной помощи или гранта опять зависит от желания спонсора или грантодателя, но не от потребностей общины.

Безусловно, и первый и второй вариант финансирования являются благом. Но в них обоих есть один очень существенный, на наш взгляд, минус: ни жертвователи, ни спонсоры, ни фонды-грантодатели не могут гарантировать общине, что ее финансовые потребности будут удовлетворены в требуемом объеме. И пример многих мусульманских общин, где приступали к строительству мечети в надежде, что жертвователи и спонсоры будут стоять в очередь, но этого не произошло – тому яркое свидетельство.

Р.С: И что же вы предлагаете?

А.С.: Новая модель финансирования представляет собой третий вариант – финансирование деятельности общины за счет ее членов, то есть фиксированное членство с выплатой членских взносов (милостыни) в кассу общины. При такой схеме «хозрасчета и самофинансирования» члены общины сами определяют цели и задачи организации, сами формируют смету расходов организации и сами финансируют расходы организации. В этом случае гарантом финансовой стабильности религиозной организации являются члены общины, а не прихожане и не спонсоры.

По этой системе каждый мусульманин должен быть членом какой-либо местной религиозной организации мусульман и каждый из них, будучи членом общины, должен нести ответственность за ее содержание и развитие в виде выплаты членских (обязательных) взносов. Для каждого мусульманина выплата членских взносов в свою общину становится безусловной обязанностью.

Для этого объединяется понятие «Членский взнос» с понятием «Садака (милостыня)». От «Садака» берется обязательность уплаты, от «Членского взноса» – методика расчета.

При этом распространенная концепция расчета и выплаты милостыни, в основе которой лежит принцип «Закят платит только тот, кто обладает нисабом (минимальным уровнем достатка)», подвергается тщательной ревизии. В дополнение к существующим способам расчета и выплаты очистительной милостыни была предложена методика, основанная на принципе: «Каждый может что-то дать». Мы предлагаем очищать не имущество, а удел (доход), которым Аллах наделяет своих рабов. В этом случае Закят становится аналогом «подоходного налога», при котором доход человека облагается на этапе «входа в кошелек».

В качестве идеологической основы этой методики мы предлагаем следующую мысль: «В каждом доходе есть часть, которая не принадлежит получателю этого дохода – она принадлежит Аллаху. И Аллах хочет, чтобы человек как можно быстрее расстался с этой частью, передав ее тому или туда, где эта часть наиболее востребована. И если обладатель дохода честно и справедливо очистит его от чужой доли, то Аллах, видя такое благочестие, умножит его удел кратно».

При таком подходе фактор обладания нисабом, как причиной выплаты очистительной милостыни, теряет свое значение. К слову, величина нисаба никак не оговаривается в Коране, а в Сунне имеет настолько противоречивые сведения, что вот уже почти полторы тысячи лет мусульмане спорят и не пришли к единому выводу по этому вопросу, в связи с чем и существуют известные расхождения касательно нисаба между различными мазхабами.

Если бы каждый человек жил с идеей, что «все то, что окружает меня – это собственность Аллаха, а мне Он это дал лишь в доверительное управление, в надежде, что я буду хорошим распорядителем предоставленных мне благ», то тогда люди стеснялись бы считать себя бедными и уклоняться от возможности обрести Милость Всевышнего.

Было бы стыдно писать многотомные сочинения с обоснованием сумм, ставок и сроков уплаты Закята. Было бы стыдно подсчитывать уровень своего нисаба. Все просто: «В Аллаха веришь? Да. Плати Закят (давай милостыню)!»

Р.С.: Почему Вы не участвуете в современных дискуссиях в интернете , в прессе, по современным животрепещущим вопросам, касающихся мусульман. Тем более, вам есть, что сказать по этому поводу?

А.С: Я всегда считал, что не надо эту идею забалтывать. Ее надо просто реализовывать. Можно, конечно, на охоту с гармошкой пойти, и попытаться до смерти там медведя запугать, заиграть. Ну и что? Он все равно медведем останется. А речь идет об очень, на первый взгляд, рутинной, невидимой, неосязаемой работе. И вы знаете, для меня было весьма показательно, что и после отъезда из Сергиева Посада, там не прервалась начатая мною работа. Мало того, все продолжает работать, как и прежде. И самое интересное, что работает система аккумуляции средств. Более того, члены общины продолжили работу начатых образовательных курсов. Я в свое время заставил своего помощника пройти обучение в Москве в исламском колледже. И он сейчас в Сергиевом Посаде набрал учащихся и преподает. А с первого сентября следующего года, я уверен, будет еще больше желающих обучаться.

Так что система запущенна и работает. Так же она работает в Южном Бутово (Москва), где общиной руководит мой друг и соратник Алимов М. Вместе с ним мы разрабатывали и внедряли эту систему, а община первоначально была создана из наших учеников. По той же схеме создавалась община в городе Малоярославце моим учеником и единомышленником Баткаевым Р., который предварительно прошёл обучение в том же Московском исламском колледже. Если говорить о моей нынешней педагогической практике в Казани, то могу сказать, что в этом году на наши курсы записалось слушателей в два раза больше, чем в прошлом.

Р.С: Но это тенденция повсеместная. В Российском исламском университете в этом году, как никогда, был конкурс три человека на место. Спрос на исламское образование только повышается с каждым годом.

А.С: Ну и прекрасно, надо все это развивать. Я очень сожалею только о том, что, работая в СМР и ДУМЕР и занимаясь вопросами религиозного образования, мне не удалось запустить систему единого религиозного образования в Татарстане – чтобы она была целостной, с едиными образовательными стандартами. Мы столкнулись с непониманием важности формирования единого образовательного пространства со стороны прежнего руководства ДУМ РТ. Теперь в ДУМ РТ идет процесс создания собственной единой системы. А в Москве и Московской области всё это работает уже несколько лет.

Что касается членства в общине – это не моя выдумка. Эта система прекрасно работает в западных странах. Главное, чего там не хватает – это единства и централизованного руководства.

Р.С.: А может это и лучше, без централизации?

А.С.: Единство - безусловная ценность, но при этом руководство и иерархия должны формироваться на основе выборов, а не назначаться кем-либо сверху.

Р.С.: В связи с Вашим упоминанием мусульман Запада вспомнилось, как известный российский востоковед Р. Г. Ланда говоря о мусульманских общинах на Западе, обратил внимание на существенную особенность мусульман как социум – высокий уровень самоорганизованности и сплоченности. Почему же у них нет единого руководства?

А.С: Причина в том, что они не имеют единого корня. Одни приехали из Азии, другие - из Африки, кто-то с Ближнего Востока. Они на пути к сбору. А у нас в России этот сбор уже был осуществлен.

Р.С: Но ведь в том-то и проблема, что эта система управления мусульман мусульманами в России была навязана сверху, царским правительством. До Екатерины это была система ишанизма, которая возникла естественным образом, из низов.

А.С: Дело именно в том, что к концу XIX - началу XX веков это стало внутренней потребностью уммы, доказательством чего служат съезды мусульман, которые были проведены не по приказу царского правительства, а самими мусульманами, первый из которых прошёл почти подпольно в Нижнем Новгороде, на корабле.

Р.С.: Но выборный муфтий был всего один, и этим все закончилось. И все ли признавали Баруди. Все ли мы знаем?

А.С: Дело закончилось тем, что произошла революция. А мусульманская умма тогда созрела для единства, это был их собственный порыв.

Р.С: Когда же современная российская умма созреет? Или что такое должно произойти, чтобы она созрела?

А.С.: А давайте посмотрим, что нам мешает для развития? Ведь 90 % мусульман России – тюрки. У них родственные языки, одна религия и даже преимущественно один и тот же мазхаб. При этом на одних только татар приходится целых пять централизованных организаций, претендующих на всероссийский статус. Что же мешает нам быть едиными? Только амбициозность.

Р.С.: К сожалению, вся наша история подтверждает это. И завоевание Казанского ханства произошло из-за разобщенности местной аристократии.

А.С: Не следует списывать со счетов внешнее влияние: подкупы и свары, устраиваемые внешними силами, которые в результате и захватили все. Да, Казанское ханство было захвачено из-за своей слабости, но эта слабость была обусловлена, в том числе, и внешним подрывом. Стравливали людей, подкупали одних против других.

Р.С: А что же происходит сейчас? То же самое. И сегодня стравливают и подкупают. Различными грантами, программами. Вам так не кажется?

А.С: Обратите внимание, что было в умме российских мусульман до создания небезызвестного «Фонда поддержки исламской культуры науки и образования», и что происходит сейчас. До создания Фонда шло динамичное, поступательное развитие, ведущее к единству мусульман после раздрая 90-х. В 2008-2009 годах мы стояли в полушаге от единства. Но к этому времени созданный фонд уже набрал необходимый потенциал, т.е. постепенно-постепенно подсадил мусульманские организации на иглу дешевой помощи. И в 2010 году мы увидели апогей деятельности фонда – массовая регистрация муфтиятиков во главе с муфтийками, которые окончательно девальвировали это высокое звание, которые хотят напрямую получать гранты из пресловутого фонда. Иначе, чего же еще они отделяются от своих объединений?

Р.С: Как я понимаю, раньше на развитие исламского образования в России щедро давали деньги зарубежные мусульманские спонсоры. Потом эти каналы стали перекрываться, государство стремилось взять их под свой контроль. В какой-то мере ему это удалось, не так ли? Какие-то потоки удалось переключить на полу-правительственные организации, которые теперь распоряжаются этими средствами на свой лад. Теперь, что, напрямую из-за рубежа запрещено финансировать? У тех, кто напрямую кормились у иностранцев, кислород теперь полностью перекрыт?

А.С.: Нет, не перекрыт. Можно и напрямую финансировать. Но после случаев злоупотребления местными религиозными деятелями и использования средств не по назначению, многие зарубежные грантодатели предпочитают работать с государством, которое берет на себя функции распределения и контроля по расходованию средств.

Р.С: А что, еще есть такие зарубежные спонсоры, которые все еще готовы выделять средства?

А.С: Да. Куда же, вы думаете, постоянно ездил Гришин А.А.? В Кувейт, Бахрейн. Организация «Васатыя» открыта в России с этой же целью.

Р.С: А что, Саудовская Аравия готова выделять деньги, даже если здесь не будут продвигать их идеологию? Или им важно, чтобы в целом развивался ислам.

А.С: Проблема в том, что какую бы модель так называемого традиционного ислама не развивать, в итоге мы получим малопригодную для современной жизни и не принимающую общечеловеческие ценности систему, а именно в этом и заинтересованы апологеты салафизма и их заокеанские хозяева. Ведь никто из современных мусульманских «лидеров» не предлагает развивать идеи абу Али ибн Сины и ибн Рушда, Ризы Фахретдина и Мусы Бигиева, к сожалению.

Р.С: Недавно в СМИ была информация об объединении татарстанских мусульманских предпринимателей. В конце XIX, начале XX века именно татарские предприниматели были инициаторами развития и реформирования мусульманского образования. Можем ли мы ожидать от современных мусульманских предпринимателей этого? Или скорее, это громко сказано - предприниматели: кто-то газетку издает, кто-то булочки печет. Скорее, они сами ждут, что их кто-то проинвестирует на развитие их бизнеса. Поднимать исламское образование, скорее всего, не в их силах пока. Как вы думаете?

А.С. Поднимать исламское образование – это дело самих мусульман, развивать его должны те, кому нужно это образование.

Р.С: Как же им это сделать? Расскажите поконкретнее о самом механизме самоорганизации мусульман, основных принципах. Ну, давайте представим. Собралась определенная группа, и они сказали сами себе: «Доколе это будет продолжаться? Пора!». Что им в первую очередь нужно делать?

А.С.: Определить уровень ответственности каждого. Основная проблема современных мусульман – безответственность. Никто не хочет ни за что отвечать, брать на себя ответственность.

Р.С: И каждый чего-то ждет – или от муфтия, или от государства…

А.С: Или от иностранных государств, от спонсора и так далее… От самого богатого человека в нашем районе… от самого богатого человека в нашем селе… Но ведь для такого богача главным является не то, как будет жить и развиваться мечеть, а сам факт существования такой мечети в его честь и, конечно, лучше в условиях наименьшей конкуренции. Кстати, у Хабутдинова А., в недавно опубликованном на одном мусульманском сайте материале было очень хорошо сказано об этом.

Это, действительно, было утопией – делать ставку на укрепление татарского сельского ислама. За эти годы мы практически не развивали татарский городской ислам. В село оттянуты деньги, которые не пошли на развитие городских общин. Все эти сельские мечети, построенные в честь умерших родителей, или доживающих свой век пап и мам – все это, на мой взгляд, грандиозная черная дыра.

Р.С.: Подождите, подождите. Здесь я категорически не согласна с Вами. Вот, например, определенный человек взял и построил мечеть. Он имя увековечил. Если бы он грохнул деньги на какой-то исламский университет, то где же тут имя его. А в данном случае – конкретная деревня, конкретная мечеть. Все знают, что это он – современный бай XXI века сделал это.

А.С.: Но эту же мечеть ему не в деревне нужно было построить, а в городе, пусть даже небольшую. Мы давно уже городская цивилизация.

Р.С.: Нет, корни все равно там, в деревне. Мы все там застряли. Даже в нашей семье, в том числе моя мама, в первую очередь, готова не на какую-то городскую мечеть деньги жертвовать, а на мечеть в родном селе. И ковры везли, и деньги давали. Попробуйте им сказать, что лучше в городскую мечеть все это передать. Нет! Именно важно, что «Туган авылда!». Это говорится с дрожью в голосе. Им это очень важно. У многих есть такая потайная мысль, что в старости они вернутся в деревню.

А.С: Строительство мечетей в деревне – это строительство в честь мертвых и старых. А строительство мечетей в городе – это строительство для молодых и для будущих поколений.

Р.С: Но в городе же есть мечети.

А.С: Но их же не хватает.

Р.С.: Тем не менее, они есть. А в деревне – как минимум, на одно село должна быть одна мечеть.

А.С.: Да деревень уж скоро может не быть. Все на селе сокрушаются, что деревня умирает.

Р.С.: Смотря какая деревня... Даже я – будучи городским человеком, не могу с Вами согласиться. Деревня – это такое место, которое должно быть у каждого человека, место, куда всегда можно вернуться.

А.С: Выходцы из деревень, оторвавшись от своей деревенской мононациональной и монорелигиозной среды, остаются беззащитными перед вызовами многонационального и многорелигиозного городского общества. А если ещё и ничего не делают для поддержания стержня своей идентичности, т.е. религии, в том городе, в котором они живут, то неминуемо обрекают своих потомков пополнять собой другие религии и национальности. Вот и получается, что ни они, ни их дети не имеют мусульманских городских корней.

Р.С.: А разве у городских есть корни? Не факт, что у городских выше самосознание.

А.С: Потому что их родители не позаботились о том, чтобы здесь, в городе сложилась исламская инфраструктура. Не в деревню надо было своего ребенка возить по выходным, а водить на воскресные занятия в ту мечеть, которую ты построил рядом с домом и за которую несёшь материальную ответственность.

Р.С: Очень сложно это воспринять. Это для Вас так очевидно. Но эту тему надо еще развивать. Может где-то менять стандартное мышление, где-то корректировать...

А.С. Мне очень понравилось, как это сформулировал Хабутдинов А. в своей статье.

Р.С: Ну правильно, он родился и вырос в городе.

А.С.: Да, он очень точно отметил, что вкладывая в деревню, мы не сможем развить эту деревенскую культуру. Получается, что мы сделали? В село оттянули средства от городской культуры. Мало того, что у нас большая часть этих средств разворована. Так мы еще эти остатки вложили в никчемный проект. Это ведь не только проблема Татарстана. Это проблема и других областей России. Мечети в селах стоят пустые. Выпускники мусульманских ВУЗов туда не едут, так как нет возможности обеспечить им даже минимального достатка. Они удавкой висят на шее мусульман, на шее духовных управлений. Они даже пустые отчеты о своей бездеятельности не могут нормально сдавать.

Р.С.: Зато есть статистика. Есть из кого созвать съезд, есть, кто проголосует. Но, давайте, вернемся к нашему вопросу. Допустим, группа мусульман собралась, решили определиться с ответственностью.

А.С: Во–первых, нужен из этой группы человек, который возьмет на себя ответственность и возьмется преподавать.

Р.С.: Да и так при всех мечетях есть курсы. И люди давно уже на них ходят. При медресе есть курсы.

А.С.: А что там преподают? Там воспитывают члена общины?

Р.С: А что, на Ваш взгляд, воспитывают?

А.С.: Там воспитывают отвращение к современному миру, ко всему не исламскому.

Р.С: Ну почему же, они в большинстве случаях, проучившись в одном месте, идут в другое. После курсов – в «Мухаммадию», после «Мухаммадии» - в РИУ. Я время от времени провожу опросы с этими людьми. На вопрос «Чего вы ждете от обучения здесь?», они отвечают: «Больше знаний». Получение знаний для них – это как гибадат (поклонение Всевышнему, осуществление своих обязанностей перед ним). Они готовы учиться и учиться, даже если качество предоставляемых знаний, зачастую, их не удовлетворяет. Они это делают ради Аллаха. При этом желающих учиться становится больше с каждым годом. И контингент разный: есть бабушки, люди с высшим образованием, специалисты, чиновники, даже есть с ученой степенью.

А.С.: Это значит, что они недополучают знания, у них остается голод, а скорее внутренняя неудовлетворённость, непонимание. Не все идут дальше. Кто-то разочаровывается, откалывается. И количество разочаровывающихся все увеличивается и увеличивается. Разочарование нарастает, когда они и там не получили, то, чего искали, и здесь не получили.

Р.С.: Более того, многие из них где-то у себя преподают. Они идут сюда, чтобы усовершенствовать свои знания, а потом ретранслируют эти недополученные знания на местах. Получается какое-то бесконечное воспроизводство. При этом не все разочаровываются, они, наоборот, по-своему социализируются, самоутверждаются. То, что они учатся в РИУ, придает им своего рода статус. Я знаю таких, которые уже по второму, третьему разу учатся. Есть и такие, которые закончили РИУ на очном отделении и теперь вновь поступили на заочное. Закончив один факультет, поступают на другой, идут в магистратуру, которая там открылась. Так что, если не дополучат знаний, еще раз пойдут. Это как гибадат – выполнение религиозных обязанностей. Это можно сравнить с тем, как верующий читает намаз пятикратно в день, вне зависимости от того удалось ли ему при каждом намазе почувствовать благодать. Как я уже говорила, они идут учиться ради Аллаха.

А.С.: Да, это схоластика. Это то, что было в татарской умме вплоть до конца XX века, против чего и выступали наши великие просветители. Дело в том, что это количество людей с недополученными знаниями увеличивается и может достичь критической массы и взорваться. Спросите - почему? Потому что знания не дополучены, но заложено зерно неудовлетворенности, досады и ненависти ко всему немусульманскому.

Р.С: Я бы так не сказала. Я наблюдаю за ситуацией, разговариваю с людьми и я вижу, что в них столько терпения, какое-то программирование на такую добродетель, как сабр, культивирование смиренности.

А.С: Вы говорите, что они со смиренностью готовы воспринимать некачественные знания. А попробуйте этим смиренным людям просто, элементарно сказать, что все люди вне зависимости от вероисповедания своими благими делами заслужат рай. И вы увидите, всю их смиренность и толерантность. На самом деле увеличивается количество недоученных людей. И увеличивается оно с одним зарядом – что мусульмане лучше всех, а все остальные заслуживают уничтожения. И их количество все больше и больше. Сюда еще может добавиться экономически необустроенные волны из Средней Азии, молодежь, которая умеет только кричать «Аллаху акбар!», «Аллаху акбар!».

Р.С.: Мне часто приходится слышать такой аргумент от верующих, от студентов религиозных учебных заведений: «Как же можно, не имея знаний уровня авторитетов прошлого, позволять себе рассуждать на темы религии, позволять себе лезть туда?». Какими же знаниями нужно обладать, чтобы позволять себе рассуждать?

А.С: Ну начнём с того, что рассуждать нужно всегда, а вот чтобы не стать жертвой тех, кто хочет с помощью религии манипулировать людьми, то необходимо и достаточно обладать исчерпывающими знаниями в следующих направлениях: первое – Коран, его тафсир и таавил. Второе – сира, и это не только сира набавия, то есть история Пророка, но и то, что происходило до и после него, то есть мировая история. Третье – шариат, знание исламских законов. Четвертое – вероубеждение, Акида. Пятое – исламская философия. Шестое – арабский язык: грамматика и синтаксис.

При этом следует обратить особое внимание на важность преподавания в воскресной школе арабского языка как языка Коранического откровения. Этот предмет, как показывает практика, служит мостиком, передаточным звеном от этапа слепого выполнения религиозных предписаний к этапу самостоятельного размышления над текстом Корана, то есть индивидуального разговора человека с Богом. К сожалению, в последнее время появилась тенденция внести изменения в сложившуюся систему религиозного образования и в Москве, и в Московской области, что может привести к ее разрушению. Это выражено в желании выбить арабский язык Корана из преподавания, а именно обучение чтению и пониманию Корана на арабском языке.

Р.С.: Чем это обосновывается?

А.С: Кое-кто считает, что арабский язык нужно оставить факультативно и только за отдельную плату. Объясняется это тем, что мы, якобы, все равно не сможем людей научить арабскому языку на хорошем уровне.

Р.С.: Тем не менее, к этому нужно стремиться. Почему же они этого не хотят?

А.С: Чтобы мусульмане оставались зависимыми от тех, кто может читать и понимать Коран. Чтобы не всем это было доступно. Чтобы сохранялась система кастовости – разделение на «гам» и «хас». А чтобы знать свою религию и правильно выполнять ее предписания, каждый мусульманин должен знать смысл Корана, знать, что сказано по тому или другому поводу в Первоисточнике. Не обязательно это все носить в голове, иначе не надо было бы вообще писать книги. Необходимо знать, где это взять, обладать этим навыком. Тоже самое по сире, по фикху и другим составляющим исламского знания. Краеугольным камнем здесь является люгат арабия (арабский язык) – нахв (грамматика) и сарф (синтаксис). И если этот краеугольный камень выбивается – знаний нет.

Исходя из нашего опыта, следует отметить, что учащиеся мактаба (воскресной школы) являются самыми сознательными членами и прихожанами общины. И самым важным направлением деятельности общины является образование и просвещение верующих, то есть развитие воскресной школы. И если богослужения призваны поддерживать дух верующих, то образование обеспечивает общине потенциал развития.

Вспомним, что Ш. Марджани был пионером своего времени, и медресе его типа было одно. Но посмотрите, что случилось в начале XX века? Одно за другим стали создаваться джадидистские медресе. И мусульмане достигли единства.

Так что концепция общины, заложенная еще Пророком Мухаммадом, актуальна и в наше время: единство целей, благочестие, социальная ответственность и взаимовыручка, абсолютная преданность Богу, способность жертвовать собой ради общего блага – вот те ценности, которые помогли первым мусульманам выстоять в период становления Ислама.

Ислам – это средство, используя которое люди смогут достичь глобальной цели Творца – построения эталонного человеческого общежития. Благочестие и справедливость – это качества, без обладания которыми, невозможно достичь вышеуказанной цели. Религиозная община – это место воспитания в человеке благочестия и справедливости, это, говоря современным языком, – духовный кластер, в котором происходит становление личности мусульманина.

записалаСафиуллина Резеда Рифовна

старший научный сотрудник Института истории АН РТ, кандидат филологических наук

Предлагаем вашему вниманию интервью старшего научного сотрудника Института истории АН РТ, кандидата филологических наук Сафиуллинной Резеды Рифовны с Садриевым Арсланом Фаризовичем, научным сотрудником Центра исламоведческих исследований АН РТ: "Чтобы сформировалось настоящее мусульманское сообщество, в первую очередь необходимо заняться выстраиванием религиозного образования ".

Давно я собиралась сделать это интервью, а точнее, записать наш разговор с собеседником и предоставить на суд читателей. Некоторые из его идей мне приходилось озвучивать как во время частных бесед с преподавателями и студентами религиозных учебных заведений, их руководством, с исследователями в этой области, и с представителями администрации, курирующими религиозные вопросы, а также в своих докладах на конференциях, посвященных вопросам мусульманского образования. Какие-то из этих идей находят отклик. С какими-то не соглашаются. Тем не менее, они никого не оставляют равнодушными. В любом случает, такие темы, как единство мусульманского сообщества, религиозное образование и просвещение, механизмы самоорганизации мусульман, необходимо обсуждать постоянно.

Тем более, на сегодняшний день имеют место разработанные действенные методологии создания и эффективного развития института местных религиозных организаций мусульман и религиозного образования на местах. Есть регионы, где выработанные методы успешно проверены на практике. И одним из религиозных деятелей, сумевшим осуществить такой опыт, является Арслан Фаризович Садриев, который последние двенадцать лет был руководителем департамента внутренних дел ДУМЕР, имамом-мухтасибом Московской области и председателем местной религиозной организации мусульман Сергиево-Посадского района. Сегодня он является научным сотрудником Центра исламоведческих исследований АН РТ.

Местами это дискуссия, местами – размышления о судьбе мусульманского сообщества России, местами – попытка найти ответы на злободневные вопросы сегодняшнего дня. Результаты нашей беседы выставляем на суд читателей.

Р.С.: Наблюдая за опытом создания мусульманских общин в регионах, где мусульмане составляют меньшинство и живут в явно выраженном иноконфессиональном окружении, возникает ощущение, что мусульманам свойственна самоорганизация именно в специфических условиях. Все-таки Москва и Московская область – это не Казань. В Татарстане механизм самоорганизации работает не так, и, я бы даже сказала, не работает. Что мешает мусульманам республики создать сплоченные местные мусульманские общины с сильными социальными институтами, образованными членами, выстроенной системой религиозного образования и просвещения? К тому же, мы знаем, что у мусульман всегда одной из главных ценностей было единство, которое предполагает, что мусульмане никогда не должны идти против единоверцев. И многие мусульмане стремятся придерживаться этой заповеди Пророка. Но, вместе с этим, мы видим, как некоторые мусульманские лидеры позволяют себе такие выходки против мусульман, что диву даешься: идет навешивание ярлыков, даются показания против братьев по вере…

А.С: Вспомните, когда Ш. Марджани открывал свои учебные заведения? Это была вторая половина XIX века. А когда это все выстрелило? Только в начале XX-го. Чтобы сформировалось настоящее мусульманское сообщество, чтобы было единство, мусульманам, в первую очередь, необходимо заняться выстраиванием своего религиозного образования. А выстраивать эту систему возможно только при условии опоры на свою общину. Речь идет о создании (или возрождении) института мусульманских общин и формировании на их базе полноценного социально-духовного пространства, позволяющего верующим удовлетворять все свои потребности. Мы часто слышим, что в России проживает 20 000 000 мусульман. Цифра внушительная. Но большинство из российских мусульман таковыми являются лишь номинально,поскольку не состоят членами какой-либо мусульманской общины.

Р.С.: В чем особенность той модели общины, о которой говорите Вы?

А.С.: Особенность заключается в ряде не привычных для современных российских мусульман методах финансирования деятельности общины. До последнего времени существовали и существуют две основные концепции финансирования деятельности местных религиозных организаций: финансирование за счет добровольных пожертвований и финансирование за счет благотворительной помощи и грантов. В первом случае подразумевается, что прихожане жертвуют столько, сколько хотят. То есть сумма пожертвований зависит от желания жертвователя, но не от потребностей общины. Второй же вид финансирования также подразумевает, сумма благотворительной помощи или гранта опять зависит от желания спонсора или грантодателя, но не от потребностей общины.

Безусловно, и первый и второй вариант финансирования являются благом. Но в них обоих есть один очень существенный, на наш взгляд, минус: ни жертвователи, ни спонсоры, ни фонды-грантодатели не могут гарантировать общине, что ее финансовые потребности будут удовлетворены в требуемом объеме. И пример многих мусульманских общин, где приступали к строительству мечети в надежде, что жертвователи и спонсоры будут стоять в очередь, но этого не произошло – тому яркое свидетельство.

Р.С: И что же вы предлагаете?

А.С.: Новая модель финансирования представляет собой третий вариант – финансирование деятельности общины за счет ее членов, то есть фиксированное членство с выплатой членских взносов (милостыни) в кассу общины. При такой схеме «хозрасчета и самофинансирования» члены общины сами определяют цели и задачи организации, сами формируют смету расходов организации и сами финансируют расходы организации. В этом случае гарантом финансовой стабильности религиозной организации являются члены общины, а не прихожане и не спонсоры.

По этой системе каждый мусульманин должен быть членом какой-либо местной религиозной организации мусульман и каждый из них, будучи членом общины, должен нести ответственность за ее содержание и развитие в виде выплаты членских (обязательных) взносов. Для каждого мусульманина выплата членских взносов в свою общину становится безусловной обязанностью.

Для этого объединяется понятие «Членский взнос » с понятием «Садака (милостыня) ». От «Садака » берется обязательность уплаты, от «Членского взноса » – методика расчета.

При этом распространенная концепция расчета и выплаты милостыни, в основе которой лежит принцип «Закят платит только тот, кто обладает нисабом (минимальным уровнем достатка) », подвергается тщательной ревизии. В дополнение к существующим способам расчета и выплаты очистительной милостыни была предложена методика, основанная на принципе: «Каждый может что-то дать ». Мы предлагаем очищать не имущество, а удел (доход), которым Аллах наделяет своих рабов. В этом случае Закят становится аналогом «подоходного налога», при котором доход человека облагается на этапе «входа в кошелек».

В качестве идеологической основы этой методики мы предлагаем следующую мысль: «В каждом доходе есть часть, которая не принадлежит получателю этого дохода – она принадлежит Аллаху. И Аллах хочет, чтобы человек как можно быстрее расстался с этой частью, передав ее тому или туда, где эта часть наиболее востребована. И если обладатель дохода честно и справедливо очистит его от чужой доли, то Аллах, видя такое благочестие, умножит его удел кратно ».

При таком подходе фактор обладания нисабом, как причиной выплаты очистительной милостыни, теряет свое значение. К слову, величина нисаба никак не оговаривается в Коране, а в Сунне имеет настолько противоречивые сведения, что вот уже почти полторы тысячи лет мусульмане спорят и не пришли к единому выводу по этому вопросу, в связи с чем и существуют известные расхождения касательно нисаба между различными мазхабами.

Если бы каждый человек жил с идеей, что «все то, что окружает меня – это собственность Аллаха, а мне Он это дал лишь в доверительное управление, в надежде, что я буду хорошим распорядителем предоставленных мне благ», то тогда люди стеснялись бы считать себя бедными и уклоняться от возможности обрести Милость Всевышнего.

Было бы стыдно писать многотомные сочинения с обоснованием сумм, ставок и сроков уплаты Закята. Было бы стыдно подсчитывать уровень своего нисаба. Все просто: «В Аллаха веришь? Да. Плати Закят (давай милостыню)! »

Р.С.: Почему Вы не участвуете в современных дискуссиях в интернете, в прессе, по современным животрепещущим вопросам, касающихся мусульман. Тем более, вам есть, что сказать по этому поводу?

А.С: Я всегда считал, что не надо эту идею забалтывать. Ее надо просто реализовывать. Можно, конечно, на охоту с гармошкой пойти, и попытаться до смерти там медведя запугать, заиграть. Ну и что? Он все равно медведем останется. А речь идет об очень, на первый взгляд, рутинной, невидимой, неосязаемой работе. И вы знаете, для меня было весьма показательно, что и после отъезда из Сергиева Посада, там не прервалась начатая мною работа. Мало того, все продолжает работать, как и прежде. И самое интересное, что работает система аккумуляции средств. Более того, члены общины продолжили работу начатых образовательных курсов. Я в свое время заставил своего помощника пройти обучение в Москве в исламском колледже. И он сейчас в Сергиевом Посаде набрал учащихся и преподает. А с первого сентября следующего года, я уверен, будет еще больше желающих обучаться.

Так что система запущенна и работает. Так же она работает в Южном Бутово (Москва), где общиной руководит мой друг и соратник Алимов М. Вместе с ним мы разрабатывали и внедряли эту систему, а община первоначально была создана из наших учеников. По той же схеме создавалась община в городе Малоярославце моим учеником и единомышленником Баткаевым Р., который предварительно прошёл обучение в том же Московском исламском колледже. Если говорить о моей нынешней педагогической практике в Казани, то могу сказать, что в этом году на наши курсы записалось слушателей в два раза больше, чем в прошлом.

Р.С: Но это тенденция повсеместная. В Российском исламском университете в этом году, как никогда, был конкурс три человека на место. Спрос на исламское образование только повышается с каждым годом.

А.С: Ну и прекрасно, надо все это развивать. Я очень сожалею только о том, что, работая в СМР и ДУМЕР и занимаясь вопросами религиозного образования, мне не удалось запустить систему единого религиозного образования в Татарстане – чтобы она была целостной, с едиными образовательными стандартами. Мы столкнулись с непониманием важности формирования единого образовательного пространства со стороны прежнего руководства ДУМ РТ. Теперь в ДУМ РТ идет процесс создания собственной единой системы. А в Москве и Московской области всё это работает уже несколько лет.

Что касается членства в общине – это не моя выдумка. Эта система прекрасно работает в западных странах. Главное, чего там не хватает – это единства и централизованного руководства.

Р.С.: А может это и лучше, без централизации?

А.С.: Единство - безусловная ценность, но при этом руководство и иерархия должны формироваться на основе выборов, а не назначаться кем-либо сверху.

Р.С.: В связи с Вашим упоминанием мусульман Запада вспомнилось, как известный российский востоковед Р. Г. Ланда говоря о мусульманских общинах на Западе, обратил внимание на существенную особенность мусульман как социум – высокий уровень самоорганизованности и сплоченности. Почему же у них нет единого руководства?

А.С: Причина в том, что они не имеют единого корня. Одни приехали из Азии, другие - из Африки, кто-то с Ближнего Востока. Они на пути к сбору. А у нас в России этот сбор уже был осуществлен.

Р.С: Но ведь в том-то и проблема, что эта система управления мусульман мусульманами в России была навязана сверху, царским правительством. До Екатерины это была система ишанизма, которая возникла естественным образом, из низов.

А.С: Дело именно в том, что к концу XIX - началу XX веков это стало внутренней потребностью уммы, доказательством чего служат съезды мусульман, которые были проведены не по приказу царского правительства, а самими мусульманами, первый из которых прошёл почти подпольно в Нижнем Новгороде, на корабле.

Р.С.: Но выборный муфтий был всего один, и этим все закончилось. И все ли признавали Баруди. Все ли мы знаем?

А.С: Дело закончилось тем, что произошла революция. А мусульманская умма тогда созрела для единства, это был их собственный порыв.

Р.С: Когда же современная российская умма созреет? Или что такое должно произойти, чтобы она созрела?

А.С.: А давайте посмотрим, что нам мешает для развития? Ведь 90 % мусульман России – тюрки. У них родственные языки, одна религия и даже преимущественно один и тот же мазхаб. При этом на одних только татар приходится целых пять централизованных организаций, претендующих на всероссийский статус. Что же мешает нам быть едиными? Только амбициозность.

Р.С.: К сожалению, вся наша история подтверждает это. И завоевание Казанского ханства произошло из-за разобщенности местной аристократии.

А.С: Не следует списывать со счетов внешнее влияние: подкупы и свары, устраиваемые внешними силами, которые в результате и захватили все. Да, Казанское ханство было захвачено из-за своей слабости, но эта слабость была обусловлена, в том числе, и внешним подрывом. Стравливали людей, подкупали одних против других.

Р.С: А что же происходит сейчас? То же самое. И сегодня стравливают и подкупают. Различными грантами, программами. Вам так не кажется?

А.С: Обратите внимание, что было в умме российских мусульман до создания небезызвестного «Фонда поддержки исламской культуры науки и образования », и что происходит сейчас. До создания Фонда шло динамичное, поступательное развитие, ведущее к единству мусульман после раздрая 90-х. В 2008-2009 годах мы стояли в полушаге от единства. Но к этому времени созданный фонд уже набрал необходимый потенциал, т.е. постепенно-постепенно подсадил мусульманские организации на иглу дешевой помощи. И в 2010 году мы увидели апогей деятельности фонда – массовая регистрация муфтиятиков во главе с муфтийками, которые окончательно девальвировали это высокое звание, которые хотят напрямую получать гранты из пресловутого фонда. Иначе, чего же еще они отделяются от своих объединений?

Р.С: Как я понимаю, раньше на развитие исламского образования в России щедро давали деньги зарубежные мусульманские спонсоры. Потом эти каналы стали перекрываться, государство стремилось взять их под свой контроль. В какой-то мере ему это удалось, не так ли? Какие-то потоки удалось переключить на полу-правительственные организации, которые теперь распоряжаются этими средствами на свой лад. Теперь, что, напрямую из-за рубежа запрещено финансировать? У тех, кто напрямую кормились у иностранцев, кислород теперь полностью перекрыт?

А.С.: Нет, не перекрыт. Можно и напрямую финансировать. Но после случаев злоупотребления местными религиозными деятелями и использования средств не по назначению, многие зарубежные грантодатели предпочитают работать с государством, которое берет на себя функции распределения и контроля по расходованию средств.

Р.С: А что, еще есть такие зарубежные спонсоры, которые все еще готовы выделять средства?

А.С: Да. Куда же, вы думаете, постоянно ездил Гришин А.А.? В Кувейт, Бахрейн. Организация «Васатыя » открыта в России с этой же целью.

Р.С: А что, Саудовская Аравия готова выделять деньги, даже если здесь не будут продвигать их идеологию? Или им важно, чтобы в целом развивался ислам.

А.С: Проблема в том, что какую бы модель так называемого традиционного ислама не развивать, в итоге мы получим малопригодную для современной жизни и не принимающую общечеловеческие ценности систему, а именно в этом и заинтересованы апологеты салафизма и их заокеанские хозяева. Ведь никто из современных мусульманских «лидеров» не предлагает развивать идеи абу Али ибн Сины и ибн Рушда, Ризы Фахретдина и Мусы Бигиева, к сожалению.

Р.С: Недавно в СМИ была информация об объединении татарстанских мусульманских предпринимателей. В конце XIX, начале XX века именно татарские предприниматели были инициаторами развития и реформирования мусульманского образования. Можем ли мы ожидать от современных мусульманских предпринимателей этого? Или скорее, это громко сказано - предприниматели: кто-то газетку издает, кто-то булочки печет. Скорее, они сами ждут, что их кто-то проинвестирует на развитие их бизнеса. Поднимать исламское образование, скорее всего, не в их силах пока. Как вы думаете?

А.С. Поднимать исламское образование – это дело самих мусульман, развивать его должны те, кому нужно это образование.

Р.С: Как же им это сделать? Расскажите поконкретнее о самом механизме самоорганизации мусульман, основных принципах. Ну, давайте представим. Собралась определенная группа, и они сказали сами себе: «Доколе это будет продолжаться? Пора! ». Что им в первую очередь нужно делать?

А.С.: Определить уровень ответственности каждого. Основная проблема современных мусульман – безответственность. Никто не хочет ни за что отвечать, брать на себя ответственность.

Р.С: И каждый чего-то ждет – или от муфтия, или от государства…

А.С: Или от иностранных государств, от спонсора и так далее… От самого богатого человека в нашем районе… от самого богатого человека в нашем селе… Но ведь для такого богача главным является не то, как будет жить и развиваться мечеть, а сам факт существования такой мечети в его честь и, конечно, лучше в условиях наименьшей конкуренции. Кстати, у Хабутдинова А., в недавно опубликованном на одном мусульманском сайте материале было очень хорошо сказано об этом. (Хабутдинов А. Несколько дней Татарстана в январе 2012… http://www.islamrf.ru/news/russia/rusmonitorings/19872#.TxH5kTmQsgE.facebook)

Это, действительно, было утопией – делать ставку на укрепление татарского сельского ислама. За эти годы мы практически не развивали татарский городской ислам. В село оттянуты деньги, которые не пошли на развитие городских общин. Все эти сельские мечети, построенные в честь умерших родителей, или доживающих свой век пап и мам – все это, на мой взгляд, грандиозная черная дыра.

Р.С.: Подождите, подождите. Здесь я категорически не согласна с Вами. Вот, например, определенный человек взял и построил мечеть. Он имя увековечил. Если бы он грохнул деньги на какой-то исламский университет, то где же тут имя его. А в данном случае – конкретная деревня, конкретная мечеть. Все знают, что это он – современный бай XXI века сделал это.

А.С.: Но эту же мечеть ему не в деревне нужно было построить, а в городе, пусть даже небольшую. Мы давно уже городская цивилизация.

Р.С.: Нет, корни все равно там, в деревне. Мы все там застряли. Даже в нашей семье, в том числе моя мама, в первую очередь, готова не на какую-то городскую мечеть деньги жертвовать, а на мечеть в родном селе. И ковры везли, и деньги давали. Попробуйте им сказать, что лучше в городскую мечеть все это передать. Нет! Именно важно, что «Туган авылда! ». Это говорится с дрожью в голосе. Им это очень важно. У многих есть такая потайная мысль, что в старости они вернутся в деревню.

А.С: Строительство мечетей в деревне – это строительство в честь мертвых и старых. А строительство мечетей в городе – это строительство для молодых и для будущих поколений.

Р.С: Но в городе же есть мечети.

А.С: Но их же не хватает.

Р.С.: Тем не менее, они есть. А в деревне – как минимум, на одно село должна быть одна мечеть.

А.С.: Да деревень уж скоро может не быть. Все на селе сокрушаются, что деревня умирает.

Р.С.: Смотря какая деревня... Даже я – будучи городским человеком, не могу с Вами согласиться. Деревня – это такое место, которое должно быть у каждого человека, место, куда всегда можно вернуться.

А.С: Выходцы из деревень, оторвавшись от своей деревенской мононациональной и монорелигиозной среды, остаются беззащитными перед вызовами многонационального и многорелигиозного городского общества. А если ещё и ничего не делают для поддержания стержня своей идентичности, т.е. религии, в том городе, в котором они живут, то неминуемо обрекают своих потомков пополнять собой другие религии и национальности. Вот и получается, что ни они, ни их дети не имеют мусульманских городских корней.

Р.С.: А разве у городских есть корни? Не факт, что у городских выше самосознание.

А.С: Потому что их родители не позаботились о том, чтобы здесь, в городе сложилась исламская инфраструктура. Не в деревню надо было своего ребенка возить по выходным, а водить на воскресные занятия в ту мечеть, которую ты построил рядом с домом и за которую несёшь материальную ответственность.

Р.С: Очень сложно это воспринять. Это для Вас так очевидно. Но эту тему надо еще развивать. Может где-то менять стандартное мышление, где-то корректировать...

А.С. Мне очень понравилось, как это сформулировал Хабутдинов А. в своей статье.

Р.С: Ну правильно, он родился и вырос в городе.

А.С.: Да, он очень точно отметил, что вкладывая в деревню, мы не сможем развить эту деревенскую культуру. Получается, что мы сделали? В село оттянули средства от городской культуры. Мало того, что у нас большая часть этих средств разворована. Так мы еще эти остатки вложили в никчемный проект. Это ведь не только проблема Татарстана. Это проблема и других областей России. Мечети в селах стоят пустые. Выпускники мусульманских ВУЗов туда не едут, так как нет возможности обеспечить им даже минимального достатка. Они удавкой висят на шее мусульман, на шее духовных управлений. Они даже пустые отчеты о своей бездеятельности не могут нормально сдавать.

Р.С.: Зато есть статистика. Есть из кого созвать съезд, есть, кто проголосует. Но, давайте, вернемся к нашему вопросу. Допустим, группа мусульман собралась, решили определиться с ответственностью.

А.С: Во–первых, нужен из этой группы человек, который возьмет на себя ответственность и возьмется преподавать.

Р.С.: Да и так при всех мечетях есть курсы. И люди давно уже на них ходят. При медресе есть курсы.

А.С.: А что там преподают? Там воспитывают члена общины?

Р.С: А что, на Ваш взгляд, воспитывают?

А.С.: Там воспитывают отвращение к современному миру, ко всему не исламскому.

Р.С: Ну почему же, они в большинстве случаях, проучившись в одном месте, идут в другое. После курсов – в «Мухаммадию », после «Мухаммадии » - в РИУ. Я время от времени провожу опросы с этими людьми. На вопрос « », они отвечают: «Больше знаний ». Получение знаний для них – это как гибадат (поклонение Всевышнему, осуществление своих обязанностей перед ним). Они готовы учиться и учиться, даже если качество предоставляемых знаний, зачастую, их не удовлетворяет. Они это делают ради Аллаха. При этом желающих учиться становится больше с каждым годом. И контингент разный: есть бабушки, люди с высшим образованием, специалисты, чиновники, даже есть с ученой степенью.

А.С.: Это значит, что они недополучают знания, у них остается голод, а скорее внутренняя неудовлетворённость, непонимание. Не все идут дальше. Кто-то разочаровывается, откалывается. И количество разочаровывающихся все увеличивается и увеличивается. Разочарование нарастает, когда они и там не получили, то, чего искали, и здесь не получили.

Р.С.: Более того, многие из них где-то у себя преподают. Они идут сюда, чтобы усовершенствовать свои знания, а потом ретранслируют эти недополученные знания на местах. Получается какое-то бесконечное воспроизводство. При этом не все разочаровываются, они, наоборот, по-своему социализируются, самоутверждаются. То, что они учатся в РИУ, придает им своего рода статус. Я знаю таких, которые уже по второму, третьему разу учатся. Есть и такие, которые закончили РИУ на очном отделении и теперь вновь поступили на заочное. Закончив один факультет, поступают на другой, идут в магистратуру, которая там открылась. Так что, если не дополучат знаний, еще раз пойдут. Это как гибадат – выполнение религиозных обязанностей. Это можно сравнить с тем, как верующий читает намаз пятикратно в день, вне зависимости от того удалось ли ему при каждом намазе почувствовать благодать. Как я уже говорила, они идут учиться ради Аллаха.

А.С.: Да, это схоластика. Это то, что было в татарской умме вплоть до конца XX века, против чего и выступали наши великие просветители. Дело в том, что это количество людей с недополученными знаниями увеличивается и может достичь критической массы и взорваться. Спросите - почему? Потому что знания не дополучены, но заложено зерно неудовлетворенности, досады и ненависти ко всему немусульманскому.

Р.С: Я бы так не сказала. Я наблюдаю за ситуацией, разговариваю с людьми и я вижу, что в них столько терпения, какое-то программирование на такую добродетель, как сабр, культивирование смиренности.

А.С: Вы говорите, что они со смиренностью готовы воспринимать некачественные знания. А попробуйте этим смиренным людям просто, элементарно сказать, что все люди вне зависимости от вероисповедания своими благими делами заслужат рай. И вы увидите, всю их смиренность и толерантность. На самом деле увеличивается количество недоученных людей. И увеличивается оно с одним зарядом – что мусульмане лучше всех, а все остальные заслуживают уничтожения. И их количество все больше и больше. Сюда еще может добавиться экономически необустроенные волны из Средней Азии, молодежь, которая умеет только кричать «Аллаху акбар! », «Аллаху акбар! ».

Р.С.: Мне часто приходится слышать такой аргумент от верующих, от студентов религиозных учебных заведений: «Как же можно, не имея знаний уровня авторитетов прошлого, позволять себе рассуждать на темы религии, позволять себе лезть туда? ». Какими же знаниями нужно обладать, чтобы позволять себе рассуждать?

А.С: Ну начнём с того, что рассуждать нужно всегда, а вот чтобы не стать жертвой тех, кто хочет с помощью религии манипулировать людьми, то необходимо и достаточно обладать исчерпывающими знаниями в следующих направлениях: первое – Коран, его тафсир и таавил. Второе – сира, и это не только сира набавия, то есть история Пророка, но и то, что происходило до и после него, то есть мировая история. Третье – шариат, знание исламских законов. Четвертое – вероубеждение, Акида. Пятое – исламская философия. Шестое – арабский язык: грамматика и синтаксис.

При этом следует обратить особое внимание на важность преподавания в воскресной школе арабского языка как языка Коранического откровения. Этот предмет, как показывает практика, служит мостиком, передаточным звеном от этапа слепого выполнения религиозных предписаний к этапу самостоятельного размышления над текстом Корана, то есть индивидуального разговора человека с Богом. К сожалению, в последнее время появилась тенденция внести изменения в сложившуюся систему религиозного образования и в Москве, и в Московской области, что может привести к ее разрушению. Это выражено в желании выбить арабский язык Корана из преподавания, а именно обучение чтению и пониманию Корана на арабском языке.

Р.С.: Чем это обосновывается?

А.С: Кое-кто считает, что арабский язык нужно оставить факультативно и только за отдельную плату. Объясняется это тем, что мы, якобы, все равно не сможем людей научить арабскому языку на хорошем уровне.

Р.С.: Тем не менее, к этому нужно стремиться. Почему же они этого не хотят?

А.С: Чтобы мусульмане оставались зависимыми от тех, кто может читать и понимать Коран. Чтобы не всем это было доступно. Чтобы сохранялась система кастовости – разделение на «гам» и «хас». А чтобы знать свою религию и правильно выполнять ее предписания, каждый мусульманин должен знать смысл Корана, знать, что сказано по тому или другому поводу в Первоисточнике. Не обязательно это все носить в голове, иначе не надо было бы вообще писать книги. Необходимо знать, где это взять, обладать этим навыком. Тоже самое по сире, по фикху и другим составляющим исламского знания. Краеугольным камнем здесь является люгат арабия (арабский язык) – нахв (грамматика) и сарф (синтаксис). И если этот краеугольный камень выбивается – знаний нет.

Исходя из нашего опыта, следует отметить, что учащиеся мактаба (воскресной школы) являются самыми сознательными членами и прихожанами общины. И самым важным направлением деятельности общины является образование и просвещение верующих, то есть развитие воскресной школы. И если богослужения призваны поддерживать дух верующих, то образование обеспечивает общине потенциал развития.

Вспомним, что Ш. Марджани был пионером своего времени, и медресе его типа было одно. Но посмотрите, что случилось в начале XX века? Одно за другим стали создаваться джадидистские медресе. И мусульмане достигли единства.

Так что концепция общины, заложенная еще Пророком Мухаммадом, актуальна и в наше время: единство целей, благочестие, социальная ответственность и взаимовыручка, абсолютная преданность Богу, способность жертвовать собой ради общего блага – вот те ценности, которые помогли первым мусульманам выстоять в период становления Ислама.

Ислам – это средство, используя которое люди смогут достичь глобальной цели Творца – построения эталонного человеческого общежития. Благочестие и справедливость – это качества, без обладания которыми, невозможно достичь вышеуказанной цели. Религиозная община – это место воспитания в человеке благочестия и справедливости, это, говоря современным языком, – духовный кластер, в котором происходит становление личности мусульманина.

записала Сафиуллина Резеда Рифовна

старший научный сотрудник Института истории АН РТ, кандидат филологических наук

Последние новости Владимирской области по теме:
Арслан Садриев: формирование настоящего мусульманского сообщества

20-21 апреля 2019 года во Входоиерусалимском храме Спасо-Евфимиевого монастыря города Суздаля прошли праздничные богослужебные торжества.
22.04.2019 Владимирская епархия 20 апреля 2019 года, в канун Недели 6-й Великого поста (ваий), празднования Входа Господня в Иерусалим, митрополит Владимирский и Суздальский Тихон совершил всенощное бдение в в Свято-Успенском кафедральном соборе г.Владимира.
21.04.2019 Владимирская епархия 21 апреля 2019 года, в Неделю 6-ю Великого поста, ваий, праздник Входа Господня в Иерусалим, митрополит Владимирский и Суздальский Тихон возглавил служение Божественной литургии в Свято-Успенском кафедральном соборе во Владимире.
21.04.2019 Владимирская епархия

Впервые в истории мусульманской общины Сергиева Посада праздничный намаз Ураза-байрам прошел на двух площадках. Подобное нововведение стало инициативой председателя ДУМ Московской области Рушана Аббясова . Как пояснили "БИЗНЕС Оnline" в руководстве общины, накануне он направил письмо главе города с просьбой признать незаконной организацию праздничного богослужения в мусульманском молельном доме, где верующие собираются уже на протяжении многих лет, и предоставить другую площадку для проведения праздничной молитвы.

Помимо письма, как сообщают местные мусульмане, Аббясов вместе со своими подчиненными в преддверии религиозного праздника обзвонил активистов прихода с призывами бойкотировать праздник в привычном им молельном доме и переместиться на спортивную площадку, предоставленную администрацией города. При этом данные призывы, по словам сотрудников мечети, сопровождались угрозами со стороны областного руководства мусульман.

Напомним, что после публикации интервью Арслана Садриева , в котором он поделился результатами своих научно-богословских изысканий на тему религиозной практики ислама, на официальном сайте ДУМ РФ появилось сообщение об отстранении его с поста имам-хатыйба мусульманской общины Сергиева Посада и мухтасиба Московской области. По словам Садриева , никто из официальных лиц до сих пор не показал ему никаких документов об увольнении и это при том, что подобные решения, согласно уставу, должны принимать исключительно на приходском собрании. Соответствующие документы не были опубликованы и на сайте ДУМ РФ. Как пояснил религиозный деятель, помимо двух оспариваемых должностей Арслан-хазрат сохраняет за собой в структуре ДУМ РФ пост муфтия Центрального региона России и должность председателя совета улемов ДУМ Московской области.

"Новость об организации второй площадки для намаза мы восприняли положительно, — сказал нашему изданию Садриев. - В этом году праздник совпал с выходным днем и ожидается большой наплыв людей. Поэтому если будет две площадки, то всем от этого будет только хорошо". Председатель ДУМ Московской области Аббясов отказался дать официальный комментарий.

По оценкам участников, в молельном доме и прилегающей территории собралось около 2 500 человек. Многие верующие не скрывали, что из двух площадок отдали предпочтение привычному месту, так как долгие годы именно там отмечают праздник и хотели разделить его со своим имамом, которого уважают и поддерживают. На спортивной площадке, организованной руководством ДУМ Московской области, собралось около 300 человек. Получить официальную статистику участников праздничного молебна не удалось ни в пресс-службе УМВД России по Сергиево-Посадскому району, ни в Единой пресс-службе Сергиево-Посадского района, которые сегодня не работают по причине выходного дня.

Московский журналист Радик Амиров о последних конфликта в муфтиятах Москвы и Татарстана

«Из уммы на улицу выносить можно только чай с блинами», - считает журналист и бывший пресс-секретарь Совета муфтиев России Радик Амиров, комментируя конфликт с отставкой имам-хатыба Московской области Арслана Садриева. Специально для «Реального времени» он написал авторскую колонку о произошедших в священный месяц Рамадан скандалах внутри мусульманской общины России.

«Сами породили, сами и распяли,
это наши сугубо еврейские разборки.
Гоям не понять!»
(х/ф «Шырли-Мырли»)

«Щетинистые, разухабистые, одаренные, злые по-хорошему и голодные до учебы»

В диковинной истории насчет сложившейся ситуации вокруг глубоко уважаемых Рустама Батрова и Арслана Садриева лично меня напрягает несколько моментов.

Выяснение отношений в месяц Рамадан - это, знаете ли, ни в какие ворота не лезет. Как правило, в этот период на дула пушек закидываются чехлы. Это потом, после Ураза-байрам можно выяснять отношения. Но тут случилось такое, и все покатилось по наклонной. Так что не знаешь даже - идти ли на ифтар после всех будоражащих мой ум новостей о происходящих в умме.

Рустам Батров, Арслан Садриев, Раис Измайлов, Марат Жалялетдинов так или иначе связанны с исламским образованием (а все начиналось именно с образования), поэтому лет десять назад раз за разом сталкивались с Маратом Муртазиным, человеком хорошо начавшим свой карьерный рост, но потом вычеркнувшим самого себя (по известным для немногих причинам) из исламского сообщества и духовного управления мусульман. Три года назад в своем поселке в Подмосковье я на заборе прочитал объявление о возможности изучить арабский. А телефон бывшего ректора МИУ в моем мобильном странным образом совпал с телефоном того, кто предлагал помочь в изучении великого и могучего арабского языка частным образом за небольшие деньги.

Одним словом, щетинистые, разухабистые, одаренные, злые по-хорошему и голодные до учебы и в целом богословского образования парни. Каждый из них персонально уже тогда демонстрировал, на что он способен, и тогда можно было быть уверенным в том, что научная и богословская мысль в нашей стране продолжит свои традиции.

«Выяснение отношений в месяц Рамадан - это, знаете ли, ни в какие ворота не лезет. Как правило, в этот период на дула пушек закидываются чехлы. Это потом, после Ураза-байрам можно выяснять отношения». Фото Романа Хасаева

Кто виноват

Но время показало - нет, увы, не будет. На мой взгляд, главная причина крылась (и накрылась медным тазом) в руководстве Московского исламского университета. Некоммуникабельность, закрытость, зашоренность ректора, неспособность вести диалог свели усилия тогда еще Духовного управления мусульман Европейской части России (ДУМЕР) во главе с муфтием Равилем Гайнутдином к минимуму. И ответственность лежит, прежде всего, на Муртазине. Профукать возможность детального выстраивания исламского образования, имея на руках козырные карты, карт-бланш, и самому захлопнуть за собой дверь - это надо умудриться! Муртазину повезло - он умудрился это сделать.

Ну да ладно. Именно этот период времени - середина 2000-х - оказался, пожалуй, единственным, который дал на некоторое время настоящих менеджеров исламского сообщества.

Умные парни, приобретя первый опыт того, что их линию может попробовать перекрыть более старший, но неавторитетный ректор, все же гнули свою линию и добились очень многого. Благодаря своим стараниям, характеру (чаще всего - мишарской бескомпромиссности), они достигли первых высот на невытоптанной и невыжженной земле.

Раньше такого не было. В те годы я ловил себя на мысли, что уже подросло более свободное и умное поколение. Оно уже помнило или не знало наизусть совковой пионерской клятвы, а девиз «Комсомол шагает впереди!» звучал для ребят, как что-то вроде «Краснодар - чемпион!».

«Профукать возможность детального выстраивания исламского образования, имея на руках козырные карты, карт-бланш и самому захлопнуть за собой дверь - это надо умудриться! Муртазину повезло - он умудрился это сделать». Фото dumrf.ru

«Я свободен» и черенком от лопаты

Рустам Батров. Его умение детально разбирать, анализировать, написать, убедить - несомненно, это талант от Бога. Он смотрит далеко вперед и умеет выстраивать логистику сначала мысли, затем действий. По форме и содержанию. Взять его журнал середины 2000-х «Минарет» - журнал исламской доктрины. Это оригинальный российский мусульманский продукт из сборников эссе, богословских материалов, интервью для настоящих думающих мозгов, как отдельная книга Сартра, Борхеса или Габриэля Гарсия Маркеса с его мистицизмом и полковником Аурелиано Буэндиа. Другого такого продукта в настоящей российской истории нет и быть пока не может.

Или взять работу Батрова на религиозной ниве. Будучи несколько лет имам-хатыбом мечети в Ярославле, он, насколько смог, поднял татарскую общину. Несомненно, что-то получилось, а что-то нет (попробовали бы вы поработать в «русском» регионе!). Затем его работа в Российском исламском университете (РИУ) в Казани, годы работы в Духовном управлении мусульман Республики Татарстан (ДУМ РТ). Все это время за его работу (я подчеркиваю, что выражаю сугубо личную позицию!), за выделенный фронт работы можно было быть уверенным.

Поэтому его пост в «Фейсбуке» после апрельского съезда ДУМ РТ после отставки «Я свободен!» вполне объясним. Я был уверен, да и Рустам говорил, что, возможно, уйдет на академическую работу, что вполне объяснимо.

То же самое касается Арслана Садриева. Знаком с ним несколько лет, со времен работы в ДУМЕР и Совете муфтиев РФ. Человек абсолютно прагматического ума и бесцеремонной активности. Несомненно, талант. Не всегда сходится в едином мнении и всегда имеет свою точку зрения. Характер, можно сказать, нордический.

Во время работы в Соборной мечети Москвы я «расталкивал» религиозных деятелей как мог, учил общаться с прессой. После того, как его и других прихожан (в том числе 70-летнюю татарку, заслуженную учительницу России) избили националисты в Сергиевом-Посаде, Садриев позвонил мне первому: «Слушай, ты говорил, тебе первому сообщать, ты же пресса. Я тут черенком лопаты получил». Затем мне удалось провести с ним пресс-конференцию (лицо Садриева все еще было изрядно потрепано тем самым черенком). Таким образом, исламская община настояла на том, чтобы виновные были найдены и наказаны по законам Российской Федерации. Исключительно по законам нашей страны, исключая истерию типа «Аааа, наших бьют эти исламофобы!».

«Работа Батрова в Российском исламском университете (РИУ) в Казани, годы работы в Духовном управлении мусульман Республики Татарстан (ДУМ РТ). Все это время за его работу можно было быть уверенным». Фото Романа Хасаева

«Если ты работаешь в одной команде…»

В этом году я был в гостях у Арслана Садриева. Как раз на Крещение. Были у него дома. Затем пошли в мечеть. Садриев показал Троице-Сергиеву лавру:

Скоро звон пойдет.

А здесь звон слышен? - спросил я, выходя из комнаты, где днем обучались азам ислама дети.

А здесь слышна наша молитва на арабском, - Арслан-хазрат предостерег меня. - Вот тут смотри башкой не шибанись: ремонт еще кое-где идет!

Трудно ли ему было вести исламскую общину города, где саму общину-то представляют несколько десятков татар (а сотни наших соплеменников либо а-ля светские, либо «мусульмане от Ураза-байрам до Курбан-байрам, барашек чик-чик»), а все по большей части - мигранты? Конечно. Но Садриев успешно справлялся.

Из всей истории, которая сейчас выплывает наружу, я повторюсь, меня более всего выводит из себя, что все это приняло формы публичного выяснения отношений. Не мое дело давать советы уважаемым религиозным деятелям. И все же!

Если ты работаешь в одной команде, то можно ли позволять себе суждения, которые могут не понравиться руководству духовного управления? Вот вряд ли. Нужно ли согласовывать свои действия с руководством официального духовного управления? Обязательно!

Опять же - не мне учить уважаемых Батрова, Садриева и других общественных и религиозных деятелей, которыми я очень дорожу.

«Трудно ли ему было вести исламскую общину города, где саму общину-то представляют несколько десятков татар, а все по большей части - мигранты? Конечно. Но Садриев успешно справлялся». Фото islam-today.ru

Блинов побольше

Не всегда мои личные отношения складывались на «отлично» с исламскими деятелями - Равилем Гайнутдином, Рушаном Аббясовым, Камилем Самигуллиным, многими другими. Бывали и пасмурные дни. Но все удалось преодолеть. Например, года полтора назад мы сидели с муфтием Татарстана Самигуллиным в его резиденции. Муфтий наливал чай, угощал меня блинами. Я допускал, что ему, может быть, «что-то не очень» говорили про меня, мне - о нем.

Радик афанде, наши деловые связи, я считаю, должны быть на более высоком уровне. Наши возможности, ваши возможности хорошо бы совместить, - сказал Камиль-хазрат, подливая мне чай.

Уважаемый Камиль-хазрат, давайте так. У нас все хорошо, и мы с этого момента работаем на благо уммы, - ответил я.

Чай еще будете? - улыбнулся муфтий.

И блинов. Побольше! Давайте, давайте кладите прямо сюда. Я с дороги, я устал и голоден, - рассмеялся я.

А встречу «на Эльбе» организовал первый заместитель муфтия Рустам Батров.

С горьким чувством замечу только, что во всей этой кутерьме лично мне не нравится только то, что все эти разборки выносятся на публичное пространство. А это лишний повод неудачникам из всякого рода соборных организаций заявить, что в исламской общине снова раскол. Подчеркну, эти разборки не должны выноситься вне официального духовного управления мусульман. Задачи и проблемы, взаимоотношения должны быть обговорены внутри общины, лицом к лицу. Умных, крепких и сильных менеджеров, управленцев в мусульманской умме не так уж и много. Как говорил вождь мировой революции, мы не можем раскидываться кадрами, у нас есть только те, кто у нас есть.

Итог. Чтобы ни случалось, чтобы ни случилось, все должно решаться за закрытыми дверями. Навынос можно только чай.

Радик Амиров

Справка

Радик Амиров - руководитель отдела национальных проектов МИА «Россия сегодня», главный редактор интернет-портала «Россия для всех», публицист, общественный деятель.

Арслан Садриев предлагает пересмотреть архаичные представления об исламском благочестии. Фото с сайта www.business-gazeta.ru

Руководитель мухтасибата (объединения мечетей) Сергиево-Посадского района, муфтий Центрального федерального округа от Совета муфтиев России (СМР) Арслан Садриев отстранен от должности и «лишен духовного сана» указом главы СМР Равиля Гайнутдина. В тексте указа говорится, что Садриев подвергся наказанию «за покушение на истинные ценности ислама и искажение их, своевольное неграмотное толкование фикха (мусульманского права. - «НГР»), искажение учения религиозно-правовых школ-мазхабов, попытку создания раскола между мусульманами и распространение ереси».

«Преступлением» Садриева стала его беседа с бывшим первым замом муфтия Татарстана Рустамом Батровым, опубликованная 11 июня с.г. татарстанской интернет-газетой «Бизнес – онлайн». Садриев рассказывал Батрову о своей работе над книгой, в которой предлагает изменить традиционные подходы к реализации основных обязательных предписаний (фарзов) ислама. В частности, говоря об обязательной ежедневной пятикратной молитве, богослов констатировал, что сегодня намаз для многих превратился из средства в цель – мусульманин совершает намаз ради намаза, а не для того, чтобы приблизиться к Всевышнему. Садриев сказал, что российским мусульманам тяжело молиться так, как это предписывают издаваемая в России мусульманская литература и соответствующие сайты – сообразно суточному движению Солнца по небу. Эту практику богослов считает слепым копированием молитвенного уклада арабов при жизни пророка Мухаммеда: «С древнейших времен арабы были вынуждены вставать засветло и рано начинать свой рабочий день, а также были вынуждены заканчивать работу к обеду, так как в этот момент солнце находится в зените. И в эту жару ничего, кроме сна, себе позволить невозможно. То есть люди уходили на дневной сон, который как раз и порождал дневные молитвы, совершаемые перед сном и после сна. Мы можем это увидеть и сегодня, когда днем при 50–60-градусной жаре города в Аравии вымирают».

Но реалии нынешней России – это не средневековая Аравия. «У нас в стране и в других регионах мира есть города и населенные пункты, где солнце определенное время в году либо не восходит над горизонтом, либо не садится. И если мы будем упорно привязывать свою молитвенную практику лишь к движению солнца, мы столкнемся со множеством проблем. Мусульмане, старающиеся выполнять, как им кажется, все предписания Бога, становятся заведомо неконкурентоспособными на рынке труда». Садриев советует совершать намаз сообразно жизненным циклам человека. «Наш жизненный ритм подчиняется потребности зарабатывать, отдыхать. В Коране сказано, что день – это то время, когда человек работает и передвигается, а ночь – для молитв и отдыха».

В ключе разумной целесообразности Садриев трактует и обязательный пост в месяц Рамадан, когда мусульманин до захода солнца ничего не ест и не пьет: «Статистика заболеваний, посещения больниц после поста в этом плане – не за традиционное понимание поста. Я предлагаю обратить внимание на то, что говорится в самом Коране, а именно, что если человек болен или в пути, то ему следует отложить свой пост». Садриев утверждает, что опасное для здоровья голодание – это упомянутые в Коране порицаемый (макрух) и запретный (харам) пост. Богослов обращает внимание и на указанную в Коране практику замены поста делами милосердия.

Садриев называет свой подход не реформированием ислама, а очищением коранической сущности от многовековых наслоений, которые мешают адаптировать ислам к современным жизненным реалиям. В таком же ключе он в своих более ранних публикациях и выступлениях пересматривал другие аспекты жизни мусульман в России. В апреле 2015 года Садриев говорил, что из-за предпочтений мусульман сначала заключать никах – мусульманский брак и только потом идти в загс, произошла девальвация никаха: «Брак, заключенный только в мечети и не признаваемый судом, не может отвечать тем требованиям, которые вкладывает в него Всевышний. Что же делать? Ответ прост – заключать брак в загсе и пользоваться всеми теми гарантиями, которые предлагает российское государство».

Садриев критикует нынешнюю систему обучения в медресе России. По его словам, пребывающие по много лет в медресе шакирды – студенты получают отвращение к современному миру и всему неисламскому. А если шакирды после медресе продолжают учебу, это значит, что у них «остается внутренняя неудовлетворенность, недопонимание».

Садриев высмеивает популярное в татарской среде мнение, что татары полученное в медресе некачественное образование компенсируют смирением и благочестием. «А попробуйте этим людям сказать, что все люди вне зависимости от вероисповедания своими благими делами заслужат рай. И вы увидите всю их смиренность и толерантность», – говорит духовный деятель.

Становление богослова, фрондирующего против устоявшихся в российском исламе «скреп», произошло в лоне СМР. В юрисдикции этого исламского объединения Садриев совершил карьерный взлет от директора воскресной школы при Московской мемориальной мечети (1998) до директора Департамента внутренних дел СМР (2008) и муфтия Центрального федерального округа (2009). Основное место в своей деятельности Садриев уделял малой родине – Сергиеву Посаду. Собственно, имя богослова стало известно благодаря медийной поддержке, которую СМР оказал 12 лет назад лидеру мусульман Сергиево-Посадского района. 14 октября 2005 года некие молодчики совершили нападение на мусаллю (молельное помещение мусульман), устроенную Садриевым в принадлежащем ему домовладении, неподалеку от Троице-Сергиевой лавры. Налетчики с криками «Россия для русских!» и «Мы вас, мусульман, поубиваем!» избивали прихожан и выталкивали их на улицу. В своем комментарии «НГР» (см. материал от 02.11.05) Садриев связал нападение на мусаллю с нетерпимым отношением к мусульманам некоторых депутатов собрания Сергиево-Посадского района и окружения тогдашнего губернатора Московской области Бориса Громова.

Тему кризисного положения мусульман в Московской области Садриев потом поднимал очень долго. Кроме противодействия светских властей, богослов связывал эту проблему и с устаревшей, на его взгляд, системой устройства входящего в Совет муфтиев России Духовного управления мусульман Европейской России (ДУМЕР), куда относится Подмосковье. К 2010 году, как отмечали «НГР», между Садриевым и СМР наступило охлаждение. В частности, на состоявшемся в конце 2009 года общероссийском мусульманском съезде в Уфе Садриев не поддержал предложенный Равилем Гайнутдином план объединения российских муфтиятов.

В последнее время Садриев чаще общался с руководством независимого ДУМ Татарстана, чем с деятелями СМР. Между бывшим первым заммуфтия ДУМ Татарстана Рустамом Батровым и Садриевым установились доверительные рабочие отношения. Батров, как и Садриев, богослов-новатор. Он также известен своими выступлениями, критикующими рудименты средневековых представлений в практике современного российского ислама.

Существует мнение, что к обоим мятежным богословам тяготеет первый заместитель Гайнутдина Дамир Мухетдинов. «Равиль-хазрат опасается возникновения довольно внушительного альянса Мухетдинов – Батров – Садриев, что может предрешить молниеносное изменение статуса его самого», – сказал «НГР» муфтий Мухамедгали Хузин, экс-глава ДУМ Пермского края. Поэтому, продолжает Хузин, Гайнутдин действует как его «учитель», лидер Центрального духовного управления мусульман (ЦДУМ) Талгат Таджутдин: выводит под сомнительными предлогами из своего «профсоюза имамов и муфтиев» более или менее значимых персон. Несоответствие опалы Садриева устоявшимся в умме нормам состоит в том, что сан муфтия у него пожизненный, имамом – мухтасибом подмосковного района его избрали местные мусульмане, а не руководство СМР. «Скорее всего в Садриеве, проявившем наличие собственной точки зрения на события и дела, Гайнутдин увидел угрозу для конструкции собственного будущего. Места уволенных муфтием Гайнутдином лиц будут замещаться людьми, не отягощенными ни знаниями, ни энтузиазмом, ни элементарной порядочностью, с низменными целями и потребностями. Та же тенденция и в структуре Талгата Таджутдина. Безынициативные исполнители не будут шатать устоявшиеся структуры. Но в конечном счете это рискует привести к постепенной деградации и маргинализации данных структур».