Пастырь. Непрерывное служение богу отца авеля. – Батюшка, а монашеский постриг вы от кого приняли

Разделы сайта

Выбор редакции:

Вообще, человек во плоти, грешник; падкий на соблазн. ты адам, и я адам; все мы адамы. Взятый от земли; праотец. Помер Адам ни Богу, ни нам, ни душа на небо, ни кости в землю, разбитый горшок. Это при Адаме было, в старину незапамятную. Новый Адам, церк. Спаситель. Адамово дерево, растен. Catalpa bignoides; растен. Palolownia imperialis. Адамова голова, мертвая голова, т. е. человеческий череп; тропическое растение мандрагор, Mandragora offic. или Atropa Mandragora, из семейства пасленовых. Растен. черный осот, Centaurea scabiosa, пупочник, шишкарник, шелобольник, пустосель или пустосел, ошибочно постушель. Вят. растен. Cypripedium calceolus, кукушкины сапожки. Самый большой сумеречник, бабочка мертвая голова. Sphinx Caput mortuum, на спинке которой виднеется изображение человеческого черепа. Живет на картофеле, в южной Росии [западные европейцы должны сдваивать свое s, где оно произносится твердо; нам этого не нужно] вредит ульям; у одного только этого насекомого есть голос (прочие производят шорох, верезг, стрепет): резкий свист из боковых дыхалец. Адамова борода, растен. Asclepia, у которого корень бородою. Адамова кость арх. сиб. окаменелое дерево, особенно выбрасываемое морем. Адамова смоква, растен. и плод Musa раradisiaca, банан; Ficus indica, индийская смоковница. Адамово яблоко, кадык, гортань, твердое возвышение на горле человека, от головки гортани. Райское яблоко, род большего, клинчатого лимона, Pyrus Malus paradisiaca. Адамовы лета, годы, много лет, более человеческого века. Адамовы лета с начала света. Адамовы детки, все люди, в смысле грешников. Адамов грех, ослушание, непослушание; слабость к соблазну. Адамова вилка, ложка, пальцы, горсть. Адамовщина ж. собират. арх. сиб. ископаемое дерево и кости; первое идет на топливо и на поделки; местами такое не окаменелое еще дерево зовут ноевщиной, а окаменелое адамовщиной, адамовой костью

Единств. мужчина, не имевший пупа

Изгнанник из рая

Имя шофера "антилопы"

Кого выселили из рая

Кого первым увидела Ева

Козлевич Остапа Бендера

Кто был в раю при жизни

Кто был перед Евой

Кто был сотворен в шестой день

Муж из эдема

Отец Каина и Авеля

Первый мужчина Евы

Персонаж оперетты австрийского композитора Карла Целлера "Продавец птиц"

Райская мужская особь

Родоначальник людей

Роман английской писательницы Джордж Элиот "... Бид"

Самый первый на Земле супруг

Сильный пол в Эдеме

Соблазненный Евой

Так звали экономиста Смита, упомянутого в пушкинском "Евгении Онегине"

Ученый и изобретатель Алексей Добротворский утверждает, что в истории был только один незаменимый человек. А кто

Фильм "... женится на Еве"

Фильм Виктора Титова "... женится на Еве"

Библейский изгнанник из рая

Соблазнённый Евой

АРХИМАНДРИТ АВЕЛЬ, в схиме СЕРАФИМ (МАКЕДОНОВ)

Простое, доброе слово отца Авеля глубоко западало в душу и согревало сердце человека. В феврале 1950 г. отцу Авелю было назначено служить в г. Угличе Ярославской области, в церкви во имя святого царевича Димитрия, зарезанного в 1591 г. Жестоко убиенного царевича Димитрия архимандрит Авель очень почитал и наказывал молиться ему об избавлении России от всяких напастей. Будучи иеромонахом, он в ярославских церквях рассказывал о святителе Василии Рязанском, и так трогательны были эти рассказы, что люди никогда не забывали о подвиге этого святителя. Но, как и святитель Василий, отцу Авелю пришлось снести немало людской клеветы. В прессе началась его травля со стороны безбожных властей. В областной газете про него на весь разворот напечатали статью «Шарлатан ХХ века». В ней говорилось, что иеромонах Авель пьяница, человек аморальный и вообще не верует в Бога, а только притворяется… Тогда владыка вызвал отца Авеля к себе и со слезами показал, что о нем пишут в газете. Отец Авель подбодрил владыку: «Так это же не смертный приговор. Не боюсь я этой клеветы. А вот вы поберегите себя. Не вступайте в спор с клеветниками. Вы же больной человек, а власти могут лишить вас должности и средств к существованию». «Так ведь тебе после этой статьи не дадут нигде служить. И не на какую работу не примут». «Знаю. Но не боюсь. Отпустите меня с Богом в Рязань. Там живут два моих брата и две сестры. Уж они-то с голоду умереть не дадут. Каждый из них мне в день по куску хлеба даст. Один на завтрак, другой на обед, третий на ужин, а четвертый кусок я буду отдавать такому же нищему, как и я». Умел отец Авель в тяжелых ситуациях сохранять юмор, а главное – во всем он полагался на волю Божию. Несколько лет уполномоченные по делам религий не давали ему служить. «Они надеялись, - вспоминал архимандрит Авель, что я озлоблюсь на советскую власть и примкну к ее врагам». Когда же увидели, что этого не происходит, стали склонять на свою сторону. Посулили хорошую работу, высокооплачиваемую должность, лишь бы я публично отрекся от Бога. А я говорил, что никогда не отрекусь от Того, Кого я любил и люблю.

Это было время гонений Хрущева на церковь. Он обещал вскорости показать по телевизору последнего попа. Давление на священников оказывали страшное. Некоторые не выдерживали, снимали с себя сан и публично, через газеты, радио и телевидение отрекались от веры. Про них можно сказать словами апостола Иоанна Богослова: «Они вышли от нас, но не были наши». В Рязани же бухгалтера, инокиню Фиву, и секретаря епархиального управления отца Константина привлекли к суду за приобретение без ведома уполномоченного кровельного железа для ремонта храмов. В уголовном деле так прямо и было записано. Приговорили их за это к пяти годам лишения свободы. Владыка Борис (Скворцов) просил во всех храмах Рязани молиться за осужденных. И Верховный суд РСФСР, рассмотрев кассацию, оправдал их.

Отец Авель на допросах уполномоченного всегда говорил, что хотя политические события в нашей стране могут меняться, однако как священнослужитель он всегда будет воспитывать в людях патриотизм, любовь к Родине, к своему Отечеству для того, чтобы они стали достойными гражданами Отечества Небесного. Все происходящее с ним отец Авель принимал как из руки Божией. Никому не завидовал, и, по слову преподобного Амвросия Оптинского, никого не осуждал, никому не досаждал – и всем его почтение. Потому чувствовал себя счастливым человеком. Самое тяжелое для него в этот период было не служить в Божием храме, однако не без помощи друзей, отец Авель был восстановлен в служении.

В это время Русский Свято-Пантелеимонов монастырь на святой горе Афон испытывал не лучшие времена. Самому молодому насельнику было семьдесят лет, другим – под сто, и они уже не вставали с кроватей. А греческие власти только ждали их смерти, чтобы взять русский монастырь в свою собственность. Узнав об этом священноначалие с большим трудом, но все-таки убедило советские власти в том, что Пантелеимонов монастырь на Афоне – это единственный очаг русской культуры на Балканах. Поэтому его надо во что бы то ни стало сохранить. Отцу Авелю предложили поехать на Афон. «Как же мне не хотеть поехать в удел Божией Матери», - ответил он владыке. «Это же Божий Промысел, ведь это Сама Богородица зовет меня: «Иди, потрудись в Моем саду». Как же я Ей отвечу? Мол, не хочу, мне и дома, в России, хорошо?» В 1960 г. иеромонаха Авеля внесли в список новых насельников Свято-Пантелеимонова монастыря на Афоне. Но целых десять лет пришлось ему ждать разрешения на выезд из Советского Союза. В России его проверяли на благонадежность, как бы чего лишнего он не сказал за границей о свободе Церкви и вероисповедания, а в Греции опасались, как бы он коммунистом не оказался, боялись проникновения в их страну коммунистического влияния. С января 1960 г. он стал служить в древней Рязанской святыни - Борисоглебском соборе, в котором служил ранее святитель Василий Рязанский. К нему он чудесным образом приплыл по Оке на своей мантии из Старой Рязани, разоренной татарами.

В 1966 г., когда тяжело заболела блаженная Пелагея Захаровская (или Полюшка Рязанская), жившая к тому времени в Москве, отец Авель ездил к ней, причащал. Полюшка, бывало, сама звала отца Авеля: «Вот, все ко мне пришли: и блудники, и блудницы, и убийцы – абортницы. Только отец Авель не пришел. Сходи, Нюша, попроси его прийти». В декабре Полюшка умерла. Похоронили ее в Захарове, отпевали в Борисоглебском соборе. На улице было морозно, холодно, но, несмотря на это, провожать блаженную старицу в последний путь собралось множество людей. Среди них были и крестьяне, и рабочие, и интеллигенция. Разные по своему социальному положению, они объединились в человеческой скорби о потере этой молитвенницы. И в то же время духовно радовались о том, что она будет предстоять за них пред престолом Божиим.

В 1970 г. отец Авель получил долгожданную визу в Грецию, на Святую гору Афон. «Я чувствовал, - вспоминал он, - что меня Сама Божия Матерь на Афон, в свой удел, призывает. И когда меня отговаривали от поездки, объяснял, что я послушник Божией Матери и буду выполнять Ее святую волю». Из 18 человек, внесенных в список для поездки, разрешение дали только пятерым. И лишь через год четверо из них смогли выехать на Афон. Кроме отца Авеля поехали еще насельники Псково-Печерского монастыря. Греческие власти приняли их с нескрываемым раздражением. Поселили не в братских корпусах, а вместе с туристами. Полицейские постоянно проводили у монахов из России досмотр на предмет наличия коммунистической литературы либо чего еще запрещенного. В то время в Греции правила хунта «черных полковников», свергнувших законную власть короля. А на Афоне за литургией все равно поминали «благочестивого короля Константина, королеву Анну-Марию и весь королевский двор». Потому новые властители всячески препятствовали нормальной жизни в афонских монастырях и особенно в русском Свято-Пантелеимоновом, который мечтали экспроприировать. Один из прибывших монахов не выдержал трудностей и уехал. В монастыре остались отец Досифей (Сороченков), отец Сергий (Маркелов) и отец Ипполит (Халин), с которым у отца Авеля сразу сложились теплые, братские отношения.

В то время настоятелем монастыря был старец святой жизни, игумен Илиан, из монахов Глинской пустыни, на Святой Горе он находился с 1904 г. Вскоре, в 1971 г. он скончался и братия выбрала отца Авеля настоятелем монастыря. По афонской традиции избирали жребием из трех кандидатов. Их имена написали на бумажках, которые положили в ковчег со святыми мощами. Потом поставили его на святой престол и стали всем монастырем молиться Божией Матери, чтобы она указала на Своего избранника. После литургии самый старый схимник вытянул записку. В ней было имя архимандрита Авеля. Нелегко давалось отцу Авелю игуменское послушание. На Афоне игумены – это и духовники, и казначеи, а ночью на Афоне служат литургию. Почти вся ночь в молитве. Нелегко приходилось и другим монахам, поскольку они поднимали обитель после страшного пожара. И мешки с цементом на себе носили, и камни тяжелые ворочали, и раствор месили, и штукатурили. Порой не хватало сил добраться до кельи. Часа два спали где-нибудь под деревом. Греки всячески предлагали свою помощь: прислать греческих монахов на послушание. Отец Авель понимал, к чему они клонят – сделать потихоньку монастырь греческим, и он отказывал им, ссылаясь на свою «неопытность».

Рыльский старец отец Ипполит (Халин) вспоминал об этом времени: «Когда плохо бывало, придешь на могилку к какому-нибудь подвижнику, отслужишь панихидку, смотришь – и сила возобновилась. Особенно молились о помощи тогда еще не прославленному старцу Силуану Афонскому. Проснешься под утро, глянешь в небо, а там Матерь Божия нас благословляет. С радостью поднимаешься с земли и начинаешь молитву творить и работать дальше…»

Великий афонский подвижник схимонах Силуан отошел ко Господу за тридцать пять лет до приезда на Святую гору отца Авеля. По греческой традиции через три года после кончины останки умерших на Афоне монахов откапывают. Святость определяется по цвету костей. Считается, чем они светлее, тем праведнее была жизнь подвижника. Мощи старца Силуана были очень светлыми. Его честную главу хранили в алтаре собора, т.к. она сильно благоухала и были даже попытки выкрасть ее у монастыря.

По книге «Было много чудес». Рязань, 2013 г.

«Живите во взаимной любви», – эти слова архимандрит Авель (Македонов) произнес за месяц до своей кончины, прощаясь с монахами Иоанно-Богословского монастыря.

Вся его жизнь была непрерывным служением Создателю, врачеванием душевных ран, молением о Русской земле. Батюшка участвовал в спасении Русского Пантелеимонова монастыря на Афоне в 1970-е годы, когда обитель весьма оскудела русскими насельниками, возрождал один из древнейших монастырей России – в честь святого апостола Иоанна Богослова под Рязанью. На исповедь к нему спешили священнослужители и миряне из Москвы, Санкт-Петербурга и других городов. За духовным советом приезжали из Америки, Франции и даже со Святой Горы Афон. Некоторые его духовные чада руководят ныне монастырями, возглавляют епархии.

В этом году, шестого декабря, братия Иоанно-Богословского монастыря и все, кто знал архимандрита Авеля, отмечают десятую годовщину со дня его преставления: монахи, военные, ученые и политики, писатели и художники, студенты, простые старушки – все те, кто строил свою жизнь под духовным руководством старца, его молитвами и наставлениями.

Коля-монах

Если бы мы перенеслись в 21 июня 1927 года в село Никуличи под Рязанью, то стали бы свидетелями рождения на свет младенца, с которым была связана удивительная история. Односельчане рассказали бы нам, как его мать Феодосия Митрофановна со своей свекровью ходили пешком в Пощуповский Богословский монастырь, где горячо молились перед чудотворным образом апостола Иоанна – просили для Феодосии здорового ребеночка. Господь молитвы услышал, Феодосия забеременела.

Вскоре во сне она увидела старца, который подал ей ножницы и отрез черной ткани. Феодосия спросила: «Зачем, дедушка, Вы мне это даете? Я шить не умею». Благообразный старец ответил: «Это не для тебя, а для твоего сына, который родится». Феодосия решила, что ее ребенок станет портным. На самом же деле отрез ткани означал монашеское облачение, а ножницы – то, что сын будет постригать в монахи благочестивых мирян.

Появившегося на свет младенца крестили в сельском храме Тихвинской иконы Божией Матери, на престольный праздник, 9 июля. Перед крестинами, как и полагается, приготовили угощение и обсуждали, какое имя дать малышу. И вдруг свекровь, хлопотавшая на кухне, услышала за окном едва различимый голос: «Назовите младенца Николаем». Так и поступили.

Малыш часто плакал. Родители заметили, что Коленька успокаивается, когда его проносят мимо часовни. Тогда бабушка Татьяна предложила Феодосии повесить над его кроваткой с четырех сторон иконы. И Коля плакать перестал. Это была его первая домашняя «часовенка».

Царскими вратами

С раннего детства он любил храм и мечтал стать монахом. Все дети гуляли на улице, а он бежал в церковь, и когда уводили оттуда, плакал. Однажды его попросили отнести в алтарь просфоры. Пятилетний мальчик вошел царскими вратами и так обомлел от увиденного, что не заметил, как оперся о престол. Архимандрит Мина, служивший тогда, ругать мальчугана не стал, а дал просфору и объяснил что к чему. С тех пор Коля стал мечтать о том, что будет, как архимандрит Мина, служить у престола.

Маленького Колю не раз приходила благословлять во сне Богородица, и он был уверен, что приходит Она ко всем. Однажды Божия Матерь не появилась, и Коля спросил мальчишек, была Она у них этой ночью или нет. Те даже не поняли, о чем он говорит.

Его прозвали монахом. Мальчишки приносили ему иконки и меняли на хлеб. А он просил у Господа: «Сделай так, чтобы я действительно стал монахом».

В 1934 году в Никуличах закрыли Тихвинский храм. Для семилетнего Николая это стало настоящей трагедией. Несколько дней он не ел, плакал, думал, что лучше умереть. И Божия Матерь опять пришла к нему во сне, чтобы утешить. Была Она в белых одеждах с Младенцем Христом. От Них исходила такая благодать, что все горести забылись.

Когда закрыли храм, семилетний Коля несколько дней не ел, плакал, думал, что лучше умереть. Утешить его пришла Сама Богородица

Спустя годы отец Авель просил разных иконописцев написать виденный образ, но ни у кого не получалось. Наконец он познакомился с художником из Ярославля, которого писать иконы благословил святой праведный Иоанн Кронштадтский. Но и у него ничего не вышло. Тогда художник взмолился от всей души, обращаясь к Божией Матери, и Она явила ему Свою милость – икона была написана. Ныне похожая, но меньшего размера, висит на стене рядом с могилой старца Авеля в храме преподобного Серафима Саровского в Богословской обители. «Монахам очень хотелось иметь такую икону, – рассказывает насельник монастыря иеромонах Мелхиседек. – И вот приехал паломник с этой иконой, незаметно оставил ее и уехал. Мы пришли, увидели икону и повесили рядом с могилкой старца…»

После закрытия храма в Никуличах Коля стал ходить в церковь, расположенную в трех километрах от родного села. Местные бабушки давали ему записки, и он по благословению священника читал их, пока батюшка вынимал частицы. Отец Авель вспоминал, что почти во всех записках были имена помещиков Кублицких, которые построили в Никуличах Тихвинской храм и сделали односельчанам много добра.

Церковь в котельной

Когда Коля учился во втором классе, он устроил в котельной школы, где работал его отец, молитвенный уголок. Там были иконы, лампадки и даже кадило. Однажды он решил показать это место своей однокласснице, которую видел как-то в храме: «Вот, Люся, смотри, здесь моя маленькая церковь». Потом он с Люсей и ее подругой играли в «церковь», «отпевали усопших» – Коля молился и кадил, а подруги пели: «Со святыми упокой».

В третьем классе он отказался вступать в пионеры. Шел 1936 год! Отказника решили исключить из школы, но заступилась уважаемая всеми учительница. Николай продолжил учебу. После занятий, на которых детям внушали, что Бога нет, он приходил домой, зажигал лампадку перед иконами и молился, постепенно успокаиваясь.

Как-то прочел он в поэме Лермонтова о купце Калашникове такие строки: «На груди у него висел медный крест со святыми мощами из Киева». «Вот бы мне хоть маленькую частичку мощей из Киево-Печерской лавры», – размечтался мальчик. И однажды вот что случилось. Через Рязань следовал поезд, в котором умер священник. Среди вещей нашли шкатулку с частицей мощей святителя Лаврентия Туровского. Шкатулку передали Рязанскому архиерею Димитрию (Градусову), духовному отцу Коли Македонова. Мальчик упросил владыку дать ему «малюсенькую частичку» святых мощей. Он вложил ее в крест и, счастливый, стал носить на груди.

Рядом с комнатой, в которой жил в последние годы отец Авель, была устроена домовая церковь, где батюшка молился. На переднем плане виден посох, принадлежащий святителю Луке (Войно-Ясенецкому)

Буханка хлеба

Случаи чудесной помощи Божией сопровождали архимандрита Авеля на протяжении всей жизни. «Однажды, – рассказывал он, – подходил большой церковный праздник, и мне хотелось, чтобы в доме горела лампадка. А Богова масла (так называли лампадное масло) не было. Пришла соседка, спрашивает: “Богово масло нужно?” – “Нужно. Что я за него должен?” – “Буханку хлеба”».

Отдал хлеб, зажег лампадку, а сам переживает, что родителям скажет, ведь оставил семью без хлеба. Затеял уборку, чтобы как-то оправдаться. Навел в доме порядок, стал протирать полки и вдруг видит – буханка! Бросился Николай на колени и давай поклоны бить, Бога благодарить.

Однажды шел он в Скорбященскую церковь, единственную действующую в Рязани, и вдруг поднялась сильная пурга – не видно ни зги. Плутал-плутал, выбился из сил, замерзая, взмолился Богу о помощи. Видит – старичок машет рукой, Коля и пошел за ним. И вот уже появились домики родного села Никуличи, а старичок исчез. Понял тогда мальчик, что был это Николай Угодник, чье имя носил он и его село.

Блаженные духом

На жизненном пути юного Коли встречались удивительные люди, как сам он говорил, «святой жизни». Одной из них была блаженная Полюшка, жившая в селе Захарово. Была она слепой, но при этом наизусть знала Псалтирь. Задолго до Великой Отечественной войны она предсказала ее начало. Еще говорила, что немцев погонят от Рязани.

В декабре 1941-го фашисты дошли до Захарова, а это всего 37 км от Рязани. В городе объявили эвакуацию, все бросились собирать пожитки, а верующие, человек десять-одиннадцать, среди которых был и Коля Македонов, пришли в Скорбященскую церковь и встали на соборную молитву. Вдруг в храм вбегает нищенка и плачет от радости: «Не бойтесь! Я сейчас видела святителя нашего Василия. Он сказал, что Рязань врагу сдана не будет». Все решили, что она сумасшедшая. Но немцев и впрямь погнали!

Во время войны Коля очень много работал, помогал дома по хозяйству, семья была многодетная. Сильно уставал и молился апостолам Петру и Павлу. Но вот беда – иконы этих святых у него не было. Тогда стал он ходить на могилку блаженной Любушки Рязанской и просил ее помочь обрести икону. Как-то зашел к школьному другу, видит – в сенях, в углу стоит широкая доска. Подошел, повернул ее, а под слоем пыли апостолы – Петр и Павел. Он к бабушке друга – продайте икону, а та ни в какую. «Грех, – говорит, – иконы продавать. Может, церковь еще откроют, туда и снесу». Пошел Коля на могилу к Любушке и все рассказал. Через какое-то время бабушка, на которую напал непонятный страх, сама прислала за Колей. «Забери икону себе да закажи молебен о моем здравии», – попросила она.

Друзья

В Скорбященском храме Коля познакомился с Борей Ротовым. Через всю жизнь пронесли они сердечную дружбу. Из храма вместе возвращались в Никуличи. И по дороге давали окрестностям библейские названия – груду камней, обозначающую разрушенный храм, называли Иерусалимом, заросли плакучих ив – Гефсиманским садом. Был и свой Вифлеем, и даже Мамврийский дуб – большая старая ветла.

Как-то присели они в «Гефсиманском саду» и размечтались. Коля говорит: «Я хочу стать схимником, и чтобы у меня был храм, где бы я молился». «А я, – говорит Боря, – хочу стать патриархом, чтобы больше приносить пользы Церкви».

Спустя годы Николая постригли в схиму с именем Серафим, и молился он в своем храме. А Борис стал митрополитом Никодимом.

Однажды Боря рассказал другу, как замечательно служить иподиаконом у владыки Алексия (Сергеева) – чувствуешь, что вот-вот взлетишь, словно ангел. «Хорошо тебе. А мне мама не разрешает, хотя владыка зовет к себе прислуживать, – с горечью ответил Коля. – Боится, что исключат из школы». «А ты про меня расскажи, меня-то не исключают». Пришел Коля домой и рассказал маме, как Боря прислуживает владыке, словно ангел, и что сам он тоже этого хочет. И мама согласилась. Друзья праздновали это событие у «Мамврийского дуба» – спели тропарь Ангелу Хранителю и съели слипшиеся карамельки.

«Ангел мой»

Первое время Николай был иподиаконом у архиепископа Алексия (Сергеева), но через год на Рязанскую кафедру прислали владыку Димитрия (Градусова). Шел 1944 год. Коля волновался, оставит ли его новый архиерей при себе. И приснился ему сон – идет он мимо церкви, а из нее выходит старец, согбенный, как преподобный Серафим. Понял Коля, что это новый владыка, сложил для благословения руки и ждет. А тот подходит, обнимает его, прижимает к себе и говорит: «Ангел мой».

Вскоре, уже наяву, вызвали Николая повесткой в военкомат. По дороге он зашел в храм, а ему и говорят: «Не уходи, помоги нового архиерея облачить». Приехал владыка Димитрий, и Коля сразу узнал в нем старца из своего сна. Владыка подошел и так же, как во сне, обнял его, прижал к себе и сказал: «Ангел мой». А когда узнал о повестке, говорит: «Останься, Коля, дослужи, ничего не случится». И действительно, оказалось, что повестку прислали по ошибке.

Владыка Димитрий стал духовным отцом Коли Македонова и Бори Ротова и говорил им, чтобы они друг друга не оставляли, что будут вместе идти по жизни. Так и вышло. Они вместе служили иподьяконами в Рязани, потом в Ярославской епархии, а позднее участвовали в восстановлении Пантелеимонова монастыря на Афоне.

Архиепископ Димитрий вышел из рода потомственных дворян. В священника его рукополагал сам Патриарх Тихон. Владыка Димитрий был прозорливым старцем. В 1944 году у Коли умер отец, на его руках остались два брата и две сестры. Когда он пришел в храм, никому ничего говорить не стал, облачился и пошел встречать архиерея. А владыка наклонился к нему: «Что же ты, ангел мой, не говоришь, что твоего папочку вчера вечером Господь к себе взял?» Коля расплакался. «Не плачь, – утешает владыка, – у кого нет ни отца, ни матери, тому Сам Бог заменяет отца, а Богородица – мать». Отец Димитрий помогал Коле, относился к нему как к родному.

Лучше умереть

А мамы не стало за год до этого. Схватки начались дома, отца рядом не было. Она послала Колю за дедушкой. Пока тот бегал в сельсовет за лошадью, пока ее выделяли, пока собрались… Феодосия родила по дороге на холоде, и ребенок умер от переохлаждения. После этого мама сильно заболела и уже не поправилась. Она уходила мучительно, родственники не выдержали, вышли из избы. И только Коля остался рядом. Он держал голову мамы на руках и молился Богу. Перед смертью она увидела свою святую и воскликнула: «Мученица Феодосия!» И ушла в мир иной.

Сестра мамы после похорон рассказала Коле, что советовала ей сделать аборт, но она отказалась. Вспомнила Богословский монастырь и картину в нем «Страшный суд», сказала, что лучше умереть, чем аборт делать.

«Мой приятный»

Коле пришлось оставить школу и пойти работать в колхоз. Он переживал, что не доучился, но владыка Димитрий успокаивал: «Ничего, Коленька, к тебе самому со всей России будут приезжать уму-разуму учиться». Так и вышло. К старцу Авелю в Иоанно-Богословский монастырь приезжали со всей страны.

В 1945 году владыка Димитрий решил рукоположить Колю в дьякона. Перед этим Николай пришел в храм, и монахини попросили его читать часы. Поскольку он их никогда не читал, то сбился. Одна монахиня пожурила: «В дьякона собрался, а часы читать не умеет». Смиренный Коля внутренне с этим согласился и решил повременить с рукоположением. Пошел сказать об этом владыке, а навстречу ему юродивая Нюша. «Куда идешь, мой приятный?» – спрашивает. «К владыке». Нюша повернула его к храму и говорит: «Иди молись. И запомни, дьяконы часов не читают». Потом эту же фразу с улыбкой повторил ему владыка – «дьяконы часов не читают» и рукоположил его.

Постриг

Как-то владыка Димитрий взял Николая с собой в село Кривополянье, где его ждали послушницы, желавшие стать монахинями. Владыка постригал их тайно на дому, и отправил юношу в храм за облачением, Евангелием, крестом и ножницами. Тот пошел в церковь, а самому обидно – каких-то женщин постригают, а его, всю жизнь желавшего стать монахом, нет. В храме Николай увидел чудотворную Тихвинскую икону и взмолился – что же это делается, он ждет не дождется, когда его в монахи постригут, а тут такое. Потом устыдился своей дерзости и бросился на колени просить прощения.

В 18 лет Николай Македонов стал первым пострижеником в Рязанской епархии после революции

Пришел к владыке, а тот говорит: «Ну, ангел мой, получишь, чего просил». «Я у Вас ничего не просил». «У меня не просил, а у Божией Матери сейчас в церкви просил». И постриг его в монахи с именем Авель. Было ему 18 лет, и стал он первым пострижеником в Рязанской епархии после революции. А через год с небольшим, в январе 1947-го, владыка рукоположил его в иеромонаха.

Когда отец Авель был уже священником, блаженная Полюшка предсказала ему болезнь сердца. Вскоре слова ее подтвердились, сердце у отца Авеля стало сильно болеть, да так, что стал он готовиться к смерти и рассказал о недуге владыке Димитрию. Тот серьезно воспринял это и тайно постриг 24-летнего отца Авеля в схиму с именем Серафим. По молитвам святых угодников отец Авель выжил. Даже самые близкие люди долгое время не знали, что он был пострижен в схиму.

Время игуменских трудов

В 1950 году отец Авель по принуждению советских властей покинул пределы Рязанской области и продолжил ревностное служение на ярославской земле. Это очень раздражало власти – в местной прессе против священника развернули клеветническую кампанию. В 1960 году батюшке пришлось уехать.

Он вновь вернулся на Рязанскую землю. Спустя девять лет его возвели в сан архимандрита и назначили настоятелем кафедрального собора Рязани. А в феврале 1970-го направили на Афон в Русский Пантелеимонов монастырь.

Как рассказывал сам отец Авель, греческие власти поначалу приняли его за шпиона, подосланного коммунистами. В то время греки мечтали экспроприировать монастырь и создавали русским монахам невыносимые условия. При обители жила полиция. Келью отца Авеля тайно обыскивали. Но со временем стали его уважать.

Когда он отправлялся на Афон, думал, что будет простым послушником, а его выбрали игуменом. Новое послушание давалось тяжело, больное сердце в жарком, влажном климате часто напоминало о себе. Пантелеимонов монастырь в то время восстанавливался после страшного пожара. Монахи на себе таскали мешки с цементом, штукатурили, ворочали камни. Бывало, не добирались до кельи, поспят под деревом два часа и опять за работу.

В 1978 году на Святую Гору пришла телеграмма о смерти митрополита Никодима (Ротова). Отец Авель очень хотел поехать на похороны верного друга, но на скорое получение визы не надеялся. Однако случилось чудо – батюшке без всякого промедления разрешили выехать в СССР.

Назад ему не суждено было вернуться – Промысл Божий удержал его на родине. Русский народ ждали большие перемены, людей надо было заново воцерковлять. Уезжая, он увозил с собой древние традиции афонского старчества.

На родной земле

В 1979 году архимандрит Авель был назначен почетным настоятелем Борисоглебского кафедрального собора Рязани и духовником епархии. А в мае 1989 года наместником только что возвращенного Церкви Иоанно-Богословского монастыря. За 15 лет под управлением отца Авеля обитель, лежавшая в руинах, преобразилась. Возродилась монашеская жизнь, были восстановлены храмы, собрано множество святынь.

Весной 2004 года архимандрит Авель по состоянию здоровья ушел на покой. Продолжая жить в обители, он духовно окормлял монахов и мирян. А через два года, 6 декабря, на 80-м году жизни он мирно почил о Господе.

Галина Дигтяренко, фото Олега Серебрянского

Архивные фото предоставлены Иоанно-Богословским монастырем

ЧАСТЬ И ЗАЧАЛО ПЕРВОЕ
* Орфография XVIII – XIX веков

Сей отец Авель родился в северных странах, в Московских пределах, в Тульской губернии, Алексеевской округи, Соломенской волости, деревня Акулова, приход церкви Илья пророк. Рождение сего монаха Авеля в лето от Адама семь тысяч и двести шестьдесят и в пять годов, а от Бога Слова – тысяча и семьсот пятьдесят и в семь годов. Зачатия ему было и основание месяца июня и месяца сентября в пятое число, а изображение ему и рождение месяца декабря и марта в самое равноденствие: и дано имя ему, якоже и всем человеком, марта седьмаго числа. Жизни отцу Авелю, от Бога положено, восемьдесят и три года и четыре месяца, а потом плоть и дух его обновится, и душа его изобразится яко Ангел и яко Архангел. И воцарится <...> на тысячу годов, <...> царство возстанет, когда от Адама будет семь тысяч и триста и пятьдесят годов, в то убо время воцарятся <...> вси избранные его и вси святые его. И процарствуют с ним тысячу и пятьдесят годов, и будет в то время по всей земли стадо едино и пастырь в них един: в них же вся благая и вся преблагая, вся святая и вся пресвятая, вся совершенная и вся пресовершенная. И процарствуют тако <...>, как выше сказана, тысячу и пятьдесят годов, и будет в то время от Адама восемь тысяч и четыреста годов, потом же мертвые возстанут и живые обновятся, и будет всем решение и всем разделение: которые воскреснут в жизнь вечную и в жизнь безсмертную, а которые предадятся смерти и тлению и в вечную погибель, а прочая о сем в других книгах.

(О прошедших летах)
Художник Андрей Шишкин

А мы ныне возвратимся на первое и окончаем жизнь и житие отца Авеля. Его жизнь достойна ужаса и удивления. Родители его бяша земледельцы, а другое у них художество коновальная работа, научили тому ж своего отрока отца Авеля. Он же о сем мало внимаша, а больше у него внимание о Божестве и о божественных судьбах, сие желание ему от юности его, еще от чрева матери своея: и совершися то ему в нынешние года. Ныне ему от рождения девять на десять годов. И пойдя он с сего года в южные страны и в западные, а потом в восточные и в прочие грады и области: и хождаша тако странствуя девять годов. Наконец же сего пришел в самую северную страну, и вселился там в Валаамский монастырь, который Новгородской и Санктпетербургской епархий, Сердобольской округи. Стоит сей монастырь на острову на Ладожском озере, от мира весьма удален. В то время в нем был начальник игумен Назарей: жизни духовной и разум в нем здравый. И принял он отца Авеля в свой монастырь как должно, со всякою любовию, дал ему келью и послушание и вся потребная; потом же приказал ему ходить, вкупе с братиею, в церковь и в трапезу, и во вся нужная послушания.
Отец же Авель пожил в монастыре токмо один год, вникая и присматривая всю монастырскую жизнь и весь духовный чин и благочестие. И видя во всем порядок и совершенство, как в древле было в пустынных монастырях, и похвали о сем Бога и Божью Матерь.

ЗАЧАЛО ВТОРОЕ

Посему ж отец Авель взял от игумена благословение и отыде в пустыню; которая пустыня на том же острову недалеча от монастыря, и вселился в той пустыне един и соединим. А в них же и между их, сам Господь Бог Вседержитель, вся в них исправляя, и вся совершая, и всему полагая начало и конец и всему решение: ибо Он есть вся и во всех и вся действуя. И начал отец Авель в той пустыни прилагать труды ко трудам, и подвиг к подвигу, и явися от того ему многия скорби и великия тяжести, душевныя и телесныя. Попусти Господь Бог на него искусы, великие и превеликие, и едва в меру ему понести, посла на него темных духов множество и многое: да искусится теми искусами яко злато в горниле. Отец же Авель, видя над собою таковое приключение, и нача изнемогать и во отчаяние приходить; и рече в себе: «Господи помилуй и не введи меня во искушение выше силы моея». Посему же отец Авель нача видеть темных духов и с ними говорить, спрашивая их: кто их послал к нему? Они же отвещаваху к нему и рекоша: «нас послал к тебе тот, кто и тебя в сие место послал». И много у них было разговора и спора, но ни что же их успе, а токмо то в срамоту себе и на поругание: отец Авель показался над ними страшный воин. Господь же видя раба своего таковую брань творяща с безшютными духами и рече к нему, сказывая ему тайная и безвестная, и что будет ему и что будет всему миру: и прочая таковая многая и множество. Темныя же духи ощутили сие, яко сам Господь Бог беседует со отцем Авелем; и бысть вси невидимы во мгновения ока: ужасошася и бежаша. Посему ж взяли отца Авеля два духа... (Далее составитель жития Авеля рассказывает как он от высших сих получил великий дар прорицания судеб будущего)... и рекоша ему: «буди ты новый Адам, и древний отец Дадамей, и напиши яже видел еси: и скажи яже слышал еси. Но не всем скажи и не всем напиши, а токмо избранным моим, и токмо святым моим; тем напиши, которые могут вместить наши словеса и наша наказания. Тем и скажи и напиши.» И прочая таковая многая к нему глаголаша.

ЗАЧАЛО ТРЕТЬЕ

Отец же Авель пришед в себя, и нача с того время писать и сказывать, что вместно человеку; сие ему видение было в тридесятое лето жизни его и совершилось в тридесять годов. Странствовать он пошел двадцати годов, на Валаам пришел двадцати и осьми годов; тот год был от Бога Слова – тысяча и семьсот восемьдесят и пять, месяц октябрь, по солнечным первое число. И случися сие ему видение, дивное видение и предивное одному в пустыне – в лето от Адама семь тысяч и двести девяносто и в пятом году, месяца ноября по солнечным в первое число, с полунощи и продолжалась как не меньше тридесяти часов. С того убо время начал писать и сказывать что кому вместно. И велено ему выйти из пустыни в монастырь. И пришел он в монастырь того ж года, месяца февраля в первое число и вшел в церковь Успения Пресвятыя Богородицы. И стал посреде церкви весь исполнен умиления и радости, взирая на красоту церковную и на образ Божия Матери... (Далее рассказывается новое видение, будто бы осенившее Авеля, причем будто бы необъяснимая сила) <...> внидя во внутренняя его; и соединился с ним, якобы един....человек. И нача в нем и им делать и действовать, якобы природным своим естеством; и дотоле действоваша в нем, дондеже всему его изучи и всему его научи <...> и вселися в сосуд, который на то уготован еще издревле.

Монах Схимник
Художник Андрей Шишкин

И от того время отец Авель стал вся познавать и вся разумевать: (неведомая сила) наставляя его и вразумляя всей мудрости и всей премудрости. Посему ж отец Авель вышел из Валаамского монастыря, тако ему велено действом (той силы), – сказывать и проповедывать тайны Божий и судьбы его. И ходил он тако по разным монастырям и пустыням девять годов, обошел многия страны и грады, сказывал и проповедовал волю Божию и страшный суд Его. Наконец же того время, пришел он на реку Волгу. И поселился в монастырь Николая Чудотворца, званием той монастырь Бабайки, Костромской епархии. В то время настоятель в той обители был именем Савва, жизни простой; послушание в той обители было отцу Авелю: в церковь ходить и в трапезу, и в них петь и читать, а между тем писать и слагать, и книги сочинять. И написал он в той обители книгу мудрую и премудрую, ... в ней же написано о царской фамилии. В то время царствовала в Российской земле Вторая Екатерина; и показал ту книгу одному брату, имя ему отец Аркадий; он же ту книгу показал настоятелю той обители. Настоятель же собрал братию, и сотвориша совет: ту книгу и отца Авеля отправить в Кострому, в духовную консисторию, и бысть тако отправлен. Духовная же консистория: архимандрит, игумен, протопоп, благочинный и пятый с ними секретарь – полное собрание, получили ту книгу и отца Авеля. И вопросили его он ли ту книгу писал? И от чего взял писать, и взяли с него сказку, его дело то и отчего он писал; и послали ту книгу и при ней сказку ко своему архиерею. В то время в Костроме был архиерей-епископ Павел. Егда ж получил епископ Павел ту книгу и при ней сказку, и приказал отца Авеля привесть пред себя; и сказал ему: «сия твоя книга написана под смертною казнию». Потом повелел его отправить в губернское правление и книгу его с ним. И бысть тако отправлен отец Авель в то правление, и книга его с ним, при ней же и рапорт.

ЧАСТЬ II. ЗАЧАЛО ЧЕТВЕРТОЕ

Губернатор же и советники его приняли отца Авеля и книгу его и видеша в ней мудрая и премудрая, а наипаче написано в ней царския имена и царския секреты. И приказали его на время отвезть в костромской острог. Потом отправили отца Авеля и книгу его с ним на почтовых в Санкт-Петербург в сенат; с ним же для караула прапорщик и солдат. И привезен бысть прямо в дом генерала Самойлова; в то время он был главнокомандующий всему сенату. Приняли отца Авеля господин Макаров и Крюков. И доложили о том самому Самойлову. Самойлов же разсмотрел ту отца Авеля книгу, и нашел в ней написано: якобы государыня Вторая Екатерина, лишится скоро сей жизни. И смерть ей приключится скоропостижная, и прочая таковая написано в той книге. Самойлов же видя сие, и зело о том смутился; и скоро призвал к себе отца Авеля. И рече к нему с яростию глагола: «како ты злая глава смел писать такие титлы на земнаго бога!» и удари его трикраты по лицу, спрашивая его подробну: кто его научил такие секреты писать, и отчего взял такую премудрую книгу составить? Отец же Авель стояша перед ним весь в благости, и весь в божественных действах. И отвещавая к нему тихим гласом и смиренным взором; рече: меня научил писать сию книгу тот, кто сотворил небо и землю, и вся яже в них: тот же повелел мне и все секреты составлять.

Генерал-прокурор Самойлов
Александр Николаевич, художник
Иоганн Баптист Лампи Старший

Самойлов же сие слыша, и вмени вся в юродство; и приказал отца Авеля посадить под секрет в тайную; а сам сделал доклад самой государыне. Она же спросила Самойлова, кто он (Авель) такой есть и откуда? Потом приказала отца Авеля отправить в Шлюшенбургскую крепость, – в число секретных арестантов, и быть тамо ему до самой смерти живота своего. Сие дело было в лето от Бога Слова – тысяча и семь сот и девяноста в шестом году, месяца февраля и марта с первых чисел. И бысть тако заключен отец Авель в ту крепость, по имянному повелению государыни Екатерины. И был он там всего время – десять месяцев и десять дней. Послушание ему было в той крепости: молиться и поститься, плакать и рыдать и к Богу слезы проливать, сетовать и воздыхать и горько рыдать; при том же ему еще послушание, Бога и глубину его постигать. И проводи тако время отец Авель в той Шлюшенской крепости, до смерти государыни Екатерины. И после того еще содержался месяц и пять дней. Потом же егда скончалась Вторая Екатерина, а вместо ей воцарился сын ея Павел, и нача сей государь исправлять что ему должно; генерала Самойлова сменил. А вместо его поставлен князь Куракин. И нашлась та книга в секретных делах, – которую написал отец Авель; нашел ее князь Куракин и показал ту книгу самому государю Павлу. Государь же Павел скоро повелел сыскать того человека, который написал ту книгу и сказано ему: тот человек заключен в Шлюшенской крепости, в вечное забвение. Он же немедля послал в ту крепость самого князя Куракина разсмотреть всех арестантов; и спросить их лично, кто за что заключен, и снять со всех железныя оковы. А монаха Авеля взять в Петербург, к лицу самого государя Павла. И бысть тако. Князь Куракин вся исправил и вся совершил: с тех со всех арестантов снял железныя оковы, и сказал им ожидать милость Божию, а монаха Авеля представил во дворец к самому его величеству императору Павлу.

ЗАЧАЛО ПЯТОЕ

Император же Павел принял отца Авеля во свою комнату, принял его со страхом и радостию и рече к нему: «Владыко отче благослови меня и весь дом мой: дабы ваше благословение было нам во благое». Отец же Авель на то отвеща к нему: «Благословен Господь Бог всегда и во веки веков». И спросил у него (царь), что он желает: в монастырь ли быть монахом, или избери род жизни какую другую. Он же паки к нему отвещал и глагола: «Ваше величество, всемилостивейший мой благодетель, от юности мое желание быть монахом, и служить Богу и Божеству его». Государь же Павел поговорил с ним еще что нужно и спросил у него по секрету: что ему случится; потом тому ж князю Куракину приказал отвесть (Авеля) в Невский монастырь, в число братства. И по желанию его облечь в монашество, дать ему покой и вся потребная, приказано сие дело выполнить митрополиту Гавриилу от самаго государя Павла, чрез князя Куракина. Митрополит же Гавриил видя такое дело, и со страхом удивися вкупе же и ужасеся. И рече к отцу Авелю: будет вся исполнено по вашему желанию; потом облече его в черное одеяние и во всю славу монашества, по имянному повелению самаго государя; и приказал ему митрополит вкупе с братиею ходить в церковь и в трапезу, и на вся нужная послушание. Отец же Авель пожил в Невском монастыре токмо един год; потом паки и абие пошел в Валаамский монастырь, по докладу (то есть с разрешения государя) Павла, и составил там другую книгу, подобну первой, еще и важнее, и отдал ее игумену отцу Назарию, он же показал ту книгу своему казначею и прочим братиям и сотвориша совет послать ту книгу в Петербург митрополиту. Митрополит же получил ту книгу, и видя в ней написано тайная и безвестная, и ничто же ему понятна; и скоро ту книгу послал в секретную палату, где совершаются важные секреты, и государственные документы. В той палате начальник господин генерал Макаров. И видя сей Макаров ту книгу, и в ней написано вся ему непонятная. И доложил о том генералу, который управляет весь сенат; той же доложи самому государю Павлу.

художник Степан Щукин

Государь же повелел взять с Валаама отца Авеля, и заключить его в Петропавловскую крепость. И бысть тако. Взяли отца Авеля из Валаамского монастыря, и заключили в ту крепость. И был он Авель там, дондеже государь Павел скончался, а вместо его воцарился сын его Александр. Послушание отцу Авелю было в Петропавловской крепости тоже самое, что ему было в Шлюшенбурской крепости, тож самое время и сидел там: десять месяцев и десять дней. Егда ж воцарился государь Александр, и приказал отца Авеля отправить в Соловецкой монастырь: в число оных монахов, но токмо за ним иметь присмотр; потом и свободу получил. И был он на свободе един год и два месяца, и составил еще третию книгу: в ней же написано, как будет Москва взята и в который год. И дошла та книга до самаго императора Александра. И приказано монаха Авеля абие заключить в Соловецкую тюрьму, и быть там ему дотоле, когда сбудутся его пророчества самою вещию.
И был отец Авель всего время в Соловецкой тюрьме десять годов и десять месяцев, а на воле там жил – един год и два месяца: и того всего время он препроводил в Соловецком монастыре ровно двенадцать годов. И видел в них добрая и недобрая, злая и благая, и всяческая и всякая: еще ж такия были искусы ему в Соловецкой тюрьме, которые и описать нельзя. Десять раз был под смертию, сто раз приходил во отчаяния; тысячу раз находился в непрестанных подвигах, а прочих искусов было отцу Авелю число многочисленное и число безчисленное. Однако благодатию Божиею, ныне он, слава Богу, жив и здоров, и во всем благополучен.

ЗАЧАЛО ШЕСТОЕ

Ныне от Адама семь тысяч и триста и двадесятый год, а от Бога Слова тысяча и восемь сот и второй на десять. И слышим мы в Соловецком монастыре, яко бы южный царь или западный, имя ему Наполеон, пленил грады и страны и многия области, уже и в Москву вшел. И грабит в ней и опустошает все церкви и вся гражданская, и всяк взывая: Господи помилуй и прости наше согрешение. Согрешихом пред Тобою, и несть достойны нарекатися рабами Твоими; попустил на нас врага и губителя, за грех наш и за беззакония наша! и прочая таковая взываху весь народ и вси людие. В тож самое время, когда Москва взята, вспомни сам государь пророчество отца Авеля; и скоро приказал князю Голицыну, от лица своего написать письмо в Соловецкой монастырь. В то время начальник там был архимандрит Илларион; написано письмо таким образом: «монаха отца Авеля выключить из числа колодников, и включить его в число монахов, на всю полную свободу». Еще ж приписано: «ежели он жив и здоров, то ехал бы к нам в Петербург: мы желаем его видеть и с ним нечто поговорить». Тако написано от лица самаго государя, а архимандриту приписано: «дать отцу Авелю на прогон денег, что должно до Петербурга и вся потребная». И пришло сие имянное письмо в Соловецкой монастырь в самый Покров, месяца октября в первое число. Архимандрит же егда получил таковое письмо, и видя в ней тако написано, и зело тому удивися, вкупе же и ужасеся. Зная за собою, что он отцу Авелю многия делал пакости и во одно время хотел его совершенно уморить, – и отписал на то письмо князю Голицыну, таким образом: – «ныне отец Авель болен и не может к вам быть, а разве на будущий год весною», и прочая таковая. Князь же Голицын егда получил письмо от Соловецкого архимандрита, и показал то письмо самому государю.

художник Степан Щукин

Государь же приказал сочинить имянной указ святейшему Синоду, и послать тому ж архимандриту: чтобы непременно монаха Авеля выпустить из Соловецкаго монастыря, и дать ему пашпорт во все российские города и монастыри; при том же что бы он всем был доволен, платьем и деньгами. И видя архимандрит имянной указ, и приказал с него отцу Авелю написать пашпорт, и отпустить его честно со всяким довольством; а сам сделался болен от многия печали: порази его Господь лютою болезнию, тако и скончался. Сей Илларион архимандрит уморил невинно двух колодников, посадил их и запер в смертельную тюрьму, в которой не токмо человеку жить нельзя, но и всякому животному невместно: перьвое в той тюрьме темнота и теснота паче меры, второе – голод и холод, нужа и стужа выше естества; третие дым и угар и сим подобная, четвертое и пятое в той тюрьме – скудостию одежд и в пищи, и от солдат истязание и ругание, и прочая таковая ругательство и озлобление многое и множество. Отец же Авель вся сия слыша и вся сия видя. И нача говорить о том самому архимандриту, и самому офицеру, и всем капралам, и всем солдатам, рече к ним и глагола: «дети, что тако делаете неугодная Господу Богу, совсем противная Божеству Его? Аще непрестаните от злаго таковаго начинания, то вскоре вси погибните злою смертию и память ваша потребиться от земли живых, чада ваша осиротеют, и жены ваши останутся вдовицами!» Они же сия слышаху от отца Авеля такия речи; и зело на него возропташа и сотвориша между собою совет уморить его. И посадили его в теж самыя тяжкия тюрьмы. И был он там весь великий пост, моляся Господу Богу и призывая имя Святое Его; весь в Бозе и Бог в нем; покры его Господь Бог благодатию Своею, и Божеством Своим от всех врагов его. После же того вси погибоша враги отца Авеля и память их погибе с шумом; и остался он един и Бог с ним. И нача отец Авель петь песнь победную и песнь спасительную и прочая таковая.

ЧАСТЬ III. ЗАЧАЛО СЕДЬМОЕ

Посему ж отец Авель взял пашпорт и свободу, во все Российские города и монастыри, и в прочия страны и области. И вышел из Соловецкаго монастыря месяца июния в первое число. Год тот был от Бога Слова – тысяча и восемьсот и третий на десять. И пришел в Петербург прямо ко князю Годицыну, имя ему и отечество Александр Николаевич, господин благочестив и боголюбив. Князь же Голицын видя отца Авеля, и рад бысть ему до зела; и нача вопрошать его о судьбах Божиих и о правде Его, отец же Авель начал ему сказавать вся и обо всем, от конца веков и до конца. И от начала времен до последних; он же слыша сия и ужасеся и помысли в сердце другое; потом послал его к митрополиту явиться ему благословиться от него: отец же Авель сотворил тако. Пришел в Невский монастырь, и явился митрополиту Амвросию; и рече ему: «благослови владыко святый раба своего и отпусти его с миром и со всякою любовию». Митрополит же увидел отца Авеля, и слыша от него такия речи и отвещал к нему: «благословен Господь Бог Израилев, яко посети сотвори избавление людям Своим и рабу Своему монаху Авелю». Потом благослови его и отпусти, и рече к нему, «буди с тобою во всех путех твоих Ангел Хранитель»; и прочая таковая изрече и отпусти его с великим довольством. Отец же Авель, видя у себя пашпорт и свободу во все края и области, и потече из Петербурга к югу и к востоку, и в прочия страны и области. И обошед многая и множество. Был в Цареграде и в Иерусалиме, и в Афонских горах; оттуда же паки возвратился в Российскую землю: и нашел такое место, где вся своя исправил и вся совершил. И всему положил конец и начало, и всему начало и конец; там же и жизнь свою скончал: пожил на земли время довольно, до старости лет своих. Зачатия ему было месяца июния, основания сентября; изображения и рождения, месяца декабря и марта. Жизнь свою скончал месяца генваря, а погребен февраля. Тако и решился отец наш Авель. Новый страдалец... Жил всего время – восемьдесят и три года и четыре месяца. В дому отца своего жил девять на десять годов. Странствовал девять годов, потом в монастырях девять годов; а после того еще отец Авель проводи десять годов и семь на десять годов: десять годов проводи в пустынях и в монастырях, и во всех пространствах; а семь на десять годов отец Авель препроводи жизнь свою – в скорбях и в теснотах, в гонениях и в бедах, в напастях и в тяжестях, в слезах и в болезнях, и во всех злых приключениях; еще ж сия жизнь ему была семь на десять годов: в темницах и в затворах, в крепостях и в крепких замках, в страшных судах, и в тяжких испытаниях; в том же числе был во всех благостях и во всех радостях, во всех изобильствах и во всех довольствах. Ныне же отцу Авелю дано пребывать во всех странах и во всех областях, во всех селах и во всех городах, во всех столицах и во всех пространствах, во всех пустынях и во всех монастырях, во всех темных лесах, и во всех дальних землях; ей тако и действительно: а ум его ныне находится и разум – во всех твердях... во всех звездах и во всех высотах, во всех царствах и во всех государствах... в них ликуя и царствуя, в них господствуя и владычествуя. Сие верное слово и действительное. Посему ж и выше сего, дух Дадамей и плоть его Адамия родится существом... И будет тако всегда и непрестанно и тому не будет конца, ей тако. Аминь.

Читайте:

Учет расчетов с бюджетом Сырники из творога на сковороде — классические рецепты пышных сырников Сырников из 500 г творога Салат "черный жемчуг" с черносливом Салат черная жемчужина с черносливом Лечо с томатной пастой рецепты Афоризмы и цитаты про суицид

Читайте: