400 лет назад династия Романовых взошла на российский престол. На фоне этой памятной даты разгораются дискуссии о том, как царская власть повлияла на наше прошлое и есть ли ей место в нашем будущем. Но чтобы в этих дискуссиях был смысл, нужно понимать, как у правителей России появился царский титул и какую роль в этом сыграла Церковь.

Царский титул - это не только словесное выражение очень высокой степени власти, но еще и сложная философия. Для России эту философию создала в основном Русская Церковь. Ей, в свою очередь, досталось богатое наследие греческих церквей, чья судьба протекала на землях Византийской империи. Царское звание было официально закреплено за московскими правителями в XVI веке. Но никто, ни один человек не думал в ту пору: «Мы создали царскую власть». Нет-нет, и сами государи наши, и их вельможи, и церковные иерархи придерживались совершенно иного образа мыслей: «Царская власть перешла к нам из Константинополя. Мы - наследники».

Символы царской власти: шапка Мономаха и держава

Древние пророчества

Во второй половине XV века произошли события, ошеломительные и для Русской Церкви, и для всех «книжных» людей нашего отечества, и для политической элиты Руси.

Во-первых, благочестивые греки «оскоромились»! Они договорились с папским престолом об унии в обмен на военную помощь против турок. Митрополит Исидор - пришедший на Московскую кафедру грек, активный сторонник унии - попытался переменить религиозную жизнь Руси, очутился под арестом, а потом едва унес ноги из страны.

Во-вторых, Русская Церковь стала автокефальной, то есть независимой от Византии. Митрополитов-греков сюда больше не звали, начали ставить глав Русской Церкви соборно, из своих архиереев.

В-третьих, в 1453 году пал Константинополь, казавшийся незыблемым центром Право-слав-ной цивилизации.

И все это - на протяжении каких-то полутора десятилетий. А затем, до начала XVI столетия, государь Иван III превратил крошево удельной Руси в Московское государство - огромное, сильное, небывалое по своему устройству. В 1480 году страна окончательно освободилась от притязаний Орды на власть над ней.

После падения Константинополя в Москве, пусть и не сразу, вспомнили таинственные предсказания, издавна приписывавшиеся двум великим людям - Мефодию, епископу Патарскому, а также византийскому императору Льву VI Премудрому, философу и законодателю. Первый погиб мученической смертью в IV веке, второй царствовал в конце IX - начале X столетия. Традиция вкладывала им в уста мрачные пророчества. Христианство, «благочестивый Израиль», незадолго до прихода Антихриста потерпит поражение в борьбе с «родом Измаиловым». Племена измаильтян возобладают и захватят землю христиан. Тогда воцарится беззаконие. Однако потом явится некий благочестивый царь, который победит измаильтян, и вера Христова вновь воссияет.
С особым вниманием наши книжники вглядывались в слова, где будущее торжество приписывалось не кому-то, а «роду русему».

После 1453 года московские церковные интеллектуалы постепенно приходят к выводу: Константинополь пал - свершилась часть древних пророчеств; но и вторая часть свершится: «Русский род с союзниками (причастниками)… всего Измаила победит и седьмохолмый [град] примет с прежними законами его и в нем воцарится». А значит, когда-нибудь Москва придет со своими православными полками на турок, разобьет их, освободит от «измаильтян» Константинополь.

Из медленного, но неотвратимого осознания какой-то высокой роли Москвы в искалеченном, истекающем кровью мире восточного христианства, из очарования волнующими откровениями тысячелетней давности родился целый «веер» идей, объясняющих смысл существования новорожденной державы и ее стольного града. Не напрасно - размышляли в ту пору - милая лесная дикарка Москва оказалась в роли державной владычицы! Не напрасно вышла она из-под иноверного ига как раз в тот момент, когда прочие народы православные в него угодили!

Предания о роде московских государей

Когда Москва оказалась столицей объединенной Руси, ее государи стали смотреть и на главный город своей державы, и на самих себя совершенно иначе. Иван III величал себя «государем всея Руси», чего прежде не водилось на раздробленных русских землях. При нем введены были в дворцовый обиход пышные византийские ритуалы: вместе с Софией Палеолог в Московское государство приехали знатные люди, помнившие закатное ромейское великолепие и научившие ему подданных Ивана III. Великий князь завел печать с коронованным двуглавым орлом и всадником, поражающим змея.

На рубеже XV и XVI столетий появилось «Сказание о князьях Владимирских» - похвала и оправдание единовластному правлению великих князей московских. «Сказание» вошло в русские летописи и получило в Московском государстве большую популярность. В нем история Московского княжеского дома связана с римским императором Августом: некий легендарный родственник Августа, Прус, был послан править северными землями Империи - на берега Вислы. Позднее потомок Пруса, Рюрик, был приглашен новгородцами на княжение, а от него уже пошел правящий род князей земли Русской. Следовательно, московские Рюриковичи, те же Иван III и его сын Василий III, являются отдаленными потомками римских императоров, и власть их освящена древней традицией престолонаследия.

Простота сущая? Да. Неправдоподобно? Да. Но ровно та же простота, ровно то же неправдоподобие, каким поклонились и многие династии Европы. Скандинавы свои рода королевские выводили от языческих богов! По сравнению с ними наш российский Прус - образец скромности и здравомыслия. По тем временам родство от Августа - идеологически сильная конструкция. Пусть и нагло, вызывающе сказочная.

Далее, как утверждает «Сказание», византийский император Константин IX прислал великому князю киевскому Владимиру Мономаху царские регалии: диадему, венец, золотую цепь, сердоликовую шкатулку (чашу?) самого императора Августа, «крест Животворящего Древа» и «порамницу царскую» (бармы). Отсюда делался вывод: «Таковому дарованию не от человек, а Божиим неизреченным судьбам претворяюще и переводяще славу Греческого царства на Российскаго царя. Венчан же бысть тогда в Киеве тем царским венцем во святей великой соборной и апостольской церкви от святейшаго Неофита, митрополита Эфесскаго… И оттоле боговенчанный царь нарицашеся в Российском царствии». В годы, когда Киевская Русь пребывала под рукой князя Владимира, Византией правил Алексей I Комнин, а Константин Мономах скончался еще в середине XI века. Да и не носили князья наши царского титула в домонгольское время. Поэтому вся легенда о византийском даре ныне ставится под сомнение.

Сейчас, конечно, невозможно с точностью определить, какие именно регалии получил Владимир Мономах, да случилось ли это на самом деле. И не настолько это важно.

Важнее другое: московский историософ XVI века перебрасывал «мостик царственности» из XII столетия в современность. Тогда правитель Руси уже имел царское звание? Превосходно! Следовательно, нынешним государям России уместно возобновить царский титул. Идея царства, царской власти , медленно, но верно пускала корни в русской почве. Москва начала примерять венец царственного города задолго до того, как сделалась «Порфироносной» в действительности.

(На фото - Иван III. Гравюра А. Теве из книги «Космография». 1575 г. Печать Ивана III. 1504 г.)

Зеркала Москвы

Великокняжеские игры с генеалогией намного уступали по смелости, масштабности и глубине тому, что высказали церковные интеллектуалы. Государи обзавелись официальной исторической легендой о собственной династии. Им этого хватило.

Ученые монахи-иосифляне (последователи преподобного Иосифа Волоцкого) первыми начали понимать: Московская Русь - уже не задворки христианского мира. Отныне ей и воспринимать себя следует иначе.

Идеи мудрых книжников, живших при Иване Великом и его сыне Василии, напоминают зеркала. Молодая Москва, еще не осознавая вполне своей красы, своего величия, капризно смотрелась то в одно, то в другое, и всё никак не могла решить, где она выглядит лучше. В первом она выглядела как «Третий Рим», во втором как «Дом Пречистой», отмеченный особым покровительством Богородицы, в третьем - как «новый Иерусалим».

Самое знаменитое «зеркало», в которое смотрелась тогда Москва, родилось из нескольких строк.

В 1492 году пересчитывалась Пасхалия на новую, восьмую тысячу лет православного летоисчисления от Сотворения мира. В разъяснении митрополита Зосимы к этому важному делу говорилось о великом князе Иване III как о новом царе Константине, правящем в новом Константинове граде - Москве…

Вот первая искра.

Большое же пламя вспыхнуло в переписке старца псковского Елеазарова монастыря Филофея с государем Василием III и дьяком Мисюрем Мунехиным. Филофеем была высказана концепция Москвы как «Третьего Рима».

Филофей рассматривал Москву как центр мирового христианства, единственное место, где оно сохранилось в чистом, незамутненном виде. Два прежних его центра - Рим и Константинополь («Второй Рим») пали из-за вероотступничества. Филофей писал: «…все христианские царства пришли к концу и сошлись в едином царстве нашего государя по пророческим книгам, то есть Ромейское царство, поскольку два рима пали, а третий стоит, а четвертому не быть».

Иначе говоря, «Ромейское царство» - неразрушимо, оно просто переместилось на восток и ныне Россия - новая Римская империя. Василия III Филофей именует царем «христиан всей поднебесной». В этой новой чистоте России предстоит возвыситься, когда государи ее «урядят» страну, установив правление справедливое, милосердное, основанное на христианских заповедях.

Но более всего Филофей беспокоится не о правах московских правителей на политическое первенство во вселенной христианства, а о сохранении веры в неиспорченном виде, в сбережении последнего средоточия истинного христианства. Его «неразрушимое Ромейское царство» - скорее духовная сущность, нежели государство в привычном значении слова. Роль московского государя в этом контексте - в первую очередь роль хранителя веры . Справятся ли они со столь тяжкой задачей? Филофей, таким образом, вовсе не поет торжественных гимнов молодой державе, он полон тревоги: такая ответственность свалилась на Москву!

Идея Москвы как Третьего Рима далеко не сразу получала широкое признание. Лишь с середины XVI века ее начинают воспринимать как нечто глубоко родственное московскому государственному строю.

Венчание на царство

В январе 1547 года Иван Васильевич венчался на царство.

Московские государи с XIV века носили титул «великих князей московских». Однако в дипломатической переписке еще при Иване III начали применять титул «царь», приравнивая его к императорскому. Таким образом, во всей Европе, по мнению наших монархов, с ними мог равняться лишь германский император, да еще, может быть, турецкий султан. Но одно дело - использовать столь высокий титул в дипломатическом этикете и совсем другое - официально принять его. Этот шаг стал серьезной реформой, поскольку поднимал московского государя выше всех его западных соседей.

Обряд осыпания золотыми монетами царя Ивана IV после венчания на царство. Миниатюра. XVI в.

Иван Грозный. Иллюстрация из Большой государственной книги. 1672 г.

Более того, «книжные люди» того времени понимали: на их глазах происходит перенос византийского политического наследия на Русь. В Москве появляется новый «удерживающий», чье место на протяжении века, после падения Константинополя, пустовало. Политика соединялась с христианской мистикой - «удерживающий», или «катехон», предотвращает окончательное падение мира в бездну, к полному развращению и отходу от Заповедей. Если нет его, значит, либо должен появиться новый, либо Страшный суд близится, а вместе с ним и конец старого мира. Таким образом, на плечи молодого человека свалился тяжкий груз.

За этим преобразованием видится и мудрость митрополита Макария, короновавшего молодого монарха, и острый ум князей Глинских - родни Ивана IV по матери.

Церемония венчания прошла с большой пышностью в кремлевском Успенском соборе. Через несколько дней государь выехал на богомолье в Троице-Сергиев монастырь.

Царский статус европейские страны признали не сразу. Да и подтверждение его от Константинопольского патриарха Иоасафа пришло лишь в 1561 году.

Мистика и политика

Помимо христианской мистики, помимо историософских идей, порожденных средой ученого монашества, были гораздо более прозаические обстоятельства, сделавшие необходимым принятие царского титула.

Прежде всего, страна с большим трудом выходила из смуты, вызванной малолетством правителя. Крупнейшие аристократические «партии» безраздельно властвовали на протяжении многих лет, борясь друг с другом, устраивая кровопролитные междоусобные стычки. Закон и порядок пришли в ничтожество. Ивана IV весьма мало подпускали к государственным делам. Да и сам он отличался беспутным характером: жестокие развлечения интересовали его больше, чем вопросы большой политики. Церковь и те из аристократов, кто хотел бы прекратить эпоху беззакония, избрали для этого идеальный способ. Во-первых, они подняли молодого правителя высоко над уровнем знати, возведя его на вершину царского звания. Во-вторых, женили его на представительнице древнего боярского рода Захарьиных-Юрьевых Анастасии: вот царю и верные союзники, и лекарство от беспутства!

Нельзя сказать, чтобы свадьба и венчание на царство моментально исправили характер Ивана IV. Но они способствовали этому. Государь до тех пор был юношей, живущим близ власти, - без твердого понимания, кто он есть по отношению к своей же аристократии, по каким образцам должна строиться его жизнь, что в ней будет играть роль непреложных законов, а чему уготована судьба маргиналий на полях биографии. Принятие царского титула и женитьба привели к тому, что он оказался встроенным в социальный механизм Русской цивилизации. Иван Васильевич фактически обрел настоящую полновесную роль на всю жизнь - роль главы собственной семьи, в перспективе же - светского главы всего православного мира.

Икона «Москва­ - Третий Рим». 2011 г.

печать Ивана Грозного. 1583 г.

Подобное возвышение налагает значительные ограничения на монарха - на его образ жизни и даже на его образ мыслей. В течение нескольких лет молодой государь приносил Церкви покаяние за прежние свои грехи и «врастал» в свою великую роль. В середине 1550-х Иван Васильевич выглядел как человек, идеально ей соответствующий.

Страна в ту пору управлялась сложно и пестро. Каждая область имела собственные административные и правовые обычаи. «Церковная область», рассыпанная по всей державе, управлялась по особым законам и правилам. Служилая знать получала в «кормление» доходы от городов и областей, где ее представители по очереди, на сравнительно короткий срок, занимали управленческие должности. Эти доходы распределялись неравномерно, - в зависимости от силы и слабости аристократических партий, способных продвинуть на кормление своих людей. Закон пошатнулся. Центральное управление не успевало за все нарастающим валом задач, возникавших на колоссальной территории. Ведь размеры страны увеличились в несколько раз по сравнению с территорией, которую получил Иван III!

Стране требовались реформы. И после венчания государя наступает период, благоприятный для реформаторства.

У кормила власти стоят все те же аристократические кланы, но среди них нет первенствующей партии. Иными словами, наступило примирение могущественнейших людей России, они договорились между собой о более или менее равномерном распределении власти. Государь уже не являлся мальчишкой, которым нетрудно помыкать, теперь он мог выполнять роль арбитра и влиять на политический курс в желательном для себя направлении.

Формальное примирение между монархом и его недоброжелателями происходит в 1549 году: царь публично снимает с них вину за прежние злоупотребления. На митрополичьей кафедре стоит человек государственного ума, великого милосердия и обширных знаний - святитель Макарий. Как видно, ему удавалось направлять неистовую энергию молодого царя в доброе русло и не давать ей выхлестываться бурно, разрушительно.

В 1550-х годах реформы идут одна за другой, страна выходит из них преображенной.

Однако этого могло бы и не произойти, если бы в 1547 году молодой властитель московский не принял царский венец. А венчание не могло бы произойти, если бы наша Церковь не подготовила духовную почву для него. Правда состоит в том, что русское «священство» выпестовало и поставило на ноги русское «царство».

ГОСУДАРЬ НИКОЛО МАКИАВЕЛЛИ

Макиавелли видел свое призвание в политической деятельности. Одно из своих важнейших произведений – «Государь» –Макиавелли создал в 1513 году. Опубликовано же оно было лишь в 1532 году, уже после смерти автора. Время написания Государя – когда Италия перестала быть государством, република пала, превратилась в беспорядочное смешение независимых государств, внутри которых по воле случая станавливалось монархическое,аристократическое или демократическое правление, Италия стала арейной для войн.

Исследование построено строго логически, объективно. Макиавелли исходит из реального жизненного опыта и пытается возводить свои теоретические построения на фундаменте этого опыта. «Государь» является живой картиной того времени. Все упоминаемые лицапроизведения реальны. Современники автора или исторические деятели выводятся в «Государе» для того, чтобы что-то доказать или опровергнуть

Краткое содержание Трактата

Государь - главный предмет рассуждения Макиавелли и центральный политический образ, созданный им в трактате. Предварительно рассмотрев, какие бывают типы государств («республики либо управляемые единовластно», гл. I), дав исторические примеры их различных вариантов, Макиавелли переходит к проблеме политической власти и прежде всего тех условий , которые позволяют ее завоевать , а завоевав, удержать .

Далее он целиком сосредоточился на личности правителя . Макиавелли оправдывает политика, действующего по обстоятельствам, сохраняющего верность слову, являющего милосердие, но в душе всегда готов к тому, «чтобы переменить направление, если события примут другой оборот или в другую сторону задует ветер фортуны...». Говорит о Времени , котороепозволяет или препятствует достижению успеха, а именно успех есть мера доблести . Макиавелли не видит в современной ему истории человека, достойного овладеть властью. Поэтому он готовтсогласиться даже на то, чтобы ее осуществил недостойный, каковой и послужил прототипом для его Г., - Чезаре Борджиа, герцог Валентине. Сын папы Александра VI, он являл собой пример самого жестокого, напористого и до поры до времени удачливого политического авантюриста. После смерти папы судьба, правда, отвернулась от Чезаре, обрекая его на гибель (1507), а государство, создаваемое им с таким мастерством и такой кровью, - на крушение. Макиавелли был непосредственным Свидетелем того, как это государство рождалосъ в война х, ибо по поручению Флорентийской республики 1502-1504 гг. не раз сопровождал войска герцога Валентине, в своих донесениях не раз предупреждал, насколько тот опасен и коварен. При жизни бывший для Макиавелли политическим противником, Чезаре после своей смертистанет тем оригиналом, с которого будет списан портрет идеального современного Г.

Он рисует картину качеств реалистических, которыми обладали и обладают реальные правители. И совет – каким нужно быть новому государю в реальной жизни – он дает аргументированно, ссылаясь на действительные события мировой истории.Макиавелли обстоятельно рассматривает такие категории и понятия, как щедрость и бережливость,жестокость и милосердие, любовь и ненависть.

Рассматривая щедрость и бережливость, Макиавелли замечает, что те государи, которые стремились быть щедрыми, за короткое время тратили все свои богатства . Макиавелли советует государю не бояться прослыть скупым . Ведя речь о таких качествах,как жестокость и милосердие , Макиавелли сразу же пишет, что «каждый государь желал бы прослыть милосердным, а не жестоким».

Для удержания власти, правителю приходится проявлять жестокость . Если стране грозит беспорядок, то государь просто обязан не допустить этого, даже если придется учинить несколько расправ. Зато по отношению к многочисленным подданным эти казни станут актом милосердия, поскольку беспорядок принес бы горе и страдания именно им. Из-за этой частипроизведения Макиавелли обвинили в призыве к жестокости и в неразборчивости в выборе средств .

Как истинный идеолог буржуазии, Макиавелли объявляет неприкосновенность частной собственности, жилища и семьи граждан. Все остальное зависит от самого государя.

Советует государю Макиавелли и не быть в политике романтиком. Нужно быть реалистом. Это касается и того, нужно ли правителю держать данное им слово. Надо, но только если это не идет в разрез с интересами его государства. Государь должен поступать так, как диктуют ему обстоятельства.

Преобладание общих государственных интересов над частными .

Отношения государя с народом. Предупреждает, чтобы правитель не совершал поступков, которые могли бы вызвать ненависть или презрение подданных (непостоянством, легкомысленностью, изнеженностью, малодушием). Макиавелли ясно формулирует неприкосновенность частной собственности . Государю ни в коем случае не следует нарушать эти священные права, так как это быстрее, чем что-либо, приведет к ненависти к правителю со стороны народа.

Правителю может грозить лишь две опасности: извне и изнутри. Против опасности извне можно защититься оружием и доблестью. А против заговоров изнутри есть одно важнейшее средство – «не быть ненавистным народу».

Макиавелли считает достижение равновесия междузнатью и народом одной из важнейших задач мудрого правителя. Ннарод гораздо большая сила, чем знатные подданные.

В вопросе сохранения власти после ее завоевания Макиавелли рассматривает почитание и уважение государя подданными – одним из главных условий сохранения им власти в стране.

Не обходит автор стороной и такой важный вопрос, как советники правителя - именно то, каких людей правитель приближает к своей особе, говорит о его мудрости. Макиавелли считает, что первая ошибка или, наоборот, первая удача правителя, это выбор советников. (государь должен стараться удержать их преданность с помощью богатства и почестей.). Макиавелли пытается предостеречь государя от льстецов.

Наделяя нового государя неограниченной властью, Макиавелли, в строгом соответствии с этим, возлагает на него всюответственность за состояние государства, за сохранение и укрепление власти. Государь должен рассчитывать прежде всего на свое умение управлять государством и на созданное войско, а не на судьбу. Хотя Макиавелли и признает, что судьба «повинна» в половине происходящих событий, однако вторую половину он отдает в руки человека .

Не раз Макиавелли возвращается к вопросу о войске государя.Любое войско можно отнести, по его мнению, к одной из четырех групп: собственное, наемное, союзническое и смешанное. Приходит к выводу, что наемные и союзнические войска опасны для правителя. Собственную армию автор рассматривает «как подлинную основу любоговоенного предприятия, потому что нельзя иметь более хороших солдат, чем свои».

Одно из самых важных достижений Макиавелли - вычленение политики в самостоятельную науку .

Исходя из требований своего времени, Макиавелли формулирует важную историческую задачу - создание единого унитарного итальянского государства . По ходу мысли Макиавелли приходит к выводу, что вести народ к построению нового государства может лишь государь . Не конкретно-историческая личность, а нечто отвлеченное, символическое, обладающее такими качествами, которые в совокупности своей недоступны

В компьютерной игре Assassin"s Creed: Brotherhood, беседуя с новым наставником ассасинов, Эцио Аудиторе, Макиавелли говорит:"Когда-нибудь я напишу о тебе книгу", в ответ на что получает ответ:"Пусть она будет короткой." Любопытно также отметить, что антагонистом в Brotherhood является исторически реальный прототип Государя Макиавелли - Чезаре Борджиа.

Государь (итал. Il Principe ; также часто встречается более близкий к оригиналу, но менее точный по смыслу перевод«Князь» ) - трактат великого флорентийского мыслителя и государственного деятеля Никколо Макиавелли , в котором описываются методология захвата власти, методы правления и умения, необходимые для идеального правителя. Первоначально книга носила название: De Principatibus (О княжествах ).

Вступление

Глава I. Скольких видов бывают государства и как они приобретаются.

Глава II. О наследственном единовластии.

Глава III. О смешанных государствах.

Глава IV. Почему царство Дария, завоеванное Александром, не восстало против преемников Александра после его смерти.

Глава V. Как управлять городами или государствами, которые, до того как были завоеваны, жили по своим законам.

Глава VI. О новых государствах, приобретаемых собственным оружием или доблестью.

Глава VII. О новых государствах, приобретаемых чужим оружием или милостью судьбы.

Глава VIII. О тех, кто приобретает власть злодеяниями.

Глава IX. О гражданском единовластии.

Глава X. Как следует измерять силы всех государств.

Глава XI. О церковных государствах.

Глава XII. О том, сколько бывает видов войск, и о наемных солдатах.

Глава XIII. О войсках союзнических, смешанных и собственных.

Глава XIV. Как государь должен поступать касательно военного дела.

Глава XV. О том, за что людей, в особенности государей, восхваляют или порицают.

Глава XVI. О щедрости и бережливости.

Глава XVII. О жестокости и милосердии и о том, что лучше: внушать любовь или страх.

Глава XVIII. О том, как государи должны держать слово.

Глава XIX. О том, каким образом избежать ненависти и презрения.

Глава XX. О том, полезны ли крепости, и многое другое, что постоянно применяют государи.

Глава XXI. Как надлежит поступать государю, чтобы его почитали.

Глава XXII. О советниках государей.

Глава XXIII. Как избежать льстецов.

Глава XXIV. Почему государи Италии лишились своих государств.

Глава XXV. Какова власть судьбы над делами людей и как можно ей противостоять.

Глава XXVI. Призыв овладеть Италией и освободить ее из рук варваров.

Верховная власть носила в Древней Руси преемственно следующие титулы: князь, великий князь, князь-государь и государь — царь и великий князь всея Руси.

Князь.

Не решаю, слово «князь» заимствовано ли нашим языком из немецкого, а не сохранилось в нем из первоначального индоевропейского лексического запаса, общего всем индоевропейцам, подобно, например, слову «мать». Время заимствования определяют различно. Одни думают, что это слово могло войти в славянские языки и в язык восточного славянства еще в III, IV вв. из языка готского, когда славяне близко соприкасались с державой готов, простиравшейся по Южной Руси и далее на запад, за Карпаты; это слово тогда заимствовано вместе с другими, как то: пенязь, стькло, хлеб. Другие думают, что это слово более позднего происхождения, вошло в наш язык в то время, когда вошли в состав русского общества варяжские-скандинавские князья с их дружинами. Князь — это русская, восточнославянская форма немецкого «Konung», или, правильнее, «Kuning». Князем назывался носитель верховной власти на Руси IX, X и XI вв., как тогда понимали эту власть.

Великий князь.

С середины XI в. носитель верховной власти, князь киевский, назывался «великим князем». Великий — значит старший; этим термином князь киевский отличался от младшей своей братии — областных князей.

Князь — государь.

В удельные века, в XIII и XIV вв., термином, выражавшим сущность государственной власти, является «государь», соответствовавший, как и территориальный термин в смысле удел. Слово это заимствовано из частной жизни; слово «государь» имеет параллельную форму в слове «господарь». Кажется, вместе с последним первое слово произошло от слова «господа» (в смысле собирательном); церковнославянские памятники не знают слова «государь», заменяя его словами «господь», «господин» или «господарь». «Господа» имело двоякое значение: первое — собирательное — это собрание господ; отсюда в летописи выражение, с каким обращается посадник или кто-нибудь другой к вечу: «господо братие» (зват. пад.); «господа» — собирательный термин, параллельный слову «старшина» — собрание старост. Второе значение — отвлеченное- это владычество и как предмет владения хозяйство; господа — хозяева, а потом хозяйство, господство. Так, в одной рукописи Кормчей книги мы читаем о людях, вступивших в монашество с известным имуществом, что это имущество, с которым поступающий входит в монастырь, «господы монастыря да будет», т. е. должно принадлежать хозяйству монастыря. В связи с этим последним значением слово «господа» имело и значение единоличное — господина, домовладыки, οτκοδεσπο της. В памятниках русского происхождения вместо «господаря» встречается обыкновенно «государь»; однако в Древней Руси отличали «государя» от «господина» (параллельная форма «господаря»). Известен спор Ивана III с новгородцами из-за титула; Иван осердился, когда новгородцы, назвав его господином, потом стали звать по-прежнему господином. Значит, в государе разумелась высшая власть, чем в господине. «Господин» — только властитель с правом управления, а не собственник с правом и распоряжения, отчуждения, уничтожения. «Государь» -хозяин, собственник; в таком значении назывались государями князья удельные — dominus — это хозяин удела, владелец его территории на вотчинном праве.

Государь — царь и великий и князь всея Руси.

Государь — царь и великий князь всея Руси — титул, который по частям усвоен был московскими государями приблизительно с середины XV в. В составе этого титула новый термин — «царь»; царь — русская сокращенная форма слова «цесарь». Происхождение этой сокращенной формы легко объяснить древним начертанием слова. В памятниках XI и XII вв. — в Остромировом Евангелии, в отрывках Четвероевангелия, в Сказании о князьях Борисе и Глебе мниха Иакова — слово это изображается так: цср — цесарь; впоследствии с под титлом исчезло и вышло: цръ — царь. Как известно, в Остромировом евангелии еще господствует форма «цесарьство нбсное», а не «црство нбсное». В «Сказании мниха Иакова» мы встречаем такое выражение (в похвальном слове святым князьям, по списку XII в.): «Поистине, — обращается к князьям автор — вы цесаря (двойственное число) цесарем и князя князем»; это написано так: цесаря, цсрем — «царем» в Древней Руси еще с XI в. называли иногда и нашего князя, но в виде особого почетного отличия; это не был официальный титул всех киевских князей. Под царем разумели власть, более высокую сравнительно с властью местных племенных или национальных государей; царь, или цесарь, — это, собственно, римский император. Когда впоследствии Русь была завоевана татарской ордой, царем стали называть хана этой орды. Когда власть хана над Русью пала, а Византийская, Восточно-Римская, империя разрушена была турками, московские государи, великие князья всея Руси, считая себя преемниками павших римских императоров, официально усвоили себе этот титул. Под царем разумели независимого, самостоятельного государя, никому не платящего дани, никому не отдающего ни в чем отчета. Такое же понятие государя, не зависящего от чуждой власти, соединяли и с другим термином «самодержец»; термин этот — неудовлетворительный перевод греческого «αυτχρατορ». Титул самодержца также придавали иногда в виде почетного отличия или как знак особого уважения древним русским князьям. Так называют им в житиях и похвальных словах князя Владимира Святого; так звали современники Владимира Мономаха. Тот же мних Иаков говорит в начале своего рассказа о Борисе и Глебе: «Сице убо бысть малым преже сих (незадолго перед этим) летом сущю самодрьжцю Русьскей земли Володимеру, сыну Святославлю». Вместе с титулом царя московские государи усвоили себе и титул самодержца, понимая его в смысле внешней независимости, а не внуреннего полновластия. Слово «самодержец» в XV и XVI вв. значило, что московский государь не платит никому дани, но зависит от другого государя, но тогда под этим не разумели полноты политической власти, государственных полномочий, не допускающих разделения власти государем с какими-либо другими внутренними политическими силами. Значит, самодержца противополагали государю, зависимому от другого государя, а не государю, ограниченному в своих внутренних политических отношениях, т. е. конституционному. Вот почему царь Василий Шуйский, власть которого была ограничена формальным актом, в грамотах продолжал титуловать себя самодержцем.

Таковы термины, какими обозначалась в Древней Руси верховная государственная власть: это «князь», «великий князь», «князь-государь» и «государь-царь и великий князь всея Руси». Все эти термины выражали различные типы верховной власти, сменявшиеся в истории нашего государственного права до Петра Великого. На этих типах можно остановиться.

Схема развития верховной власти в Древней Руси.

Оканчивая изложение оснований методологии, я заметил, что, изучая термины того или другого порядка, мы будем пытаться составлять схемы, которые бы представляли процесс развития явлений этого порядка, прилагая таким образом одно из требований исторического метода к изучению нашей истории. Я и попытаюсь для памяти вывести вам схему развития верховной власти на Руси. Схема эта вберет в себя только объясненные мною термины верховной власти. Мы не объясняли последнего титула, который усвоен нашей верховной властью: император; но этот титул не вопрос политической археологии, а явление нашей настоящей действительности, и схема наша не будет распространена на этот последний тип, известный нам в истории русского права. Чтобы вывести эту схему, надо точно характеризовать все сменившиеся в нашей древней истории типы верховной власти.
Князь — это вождь вооруженной дружины, боевой компании, охраняющий Русскую землю и за то получающий от нее известное вознаграждение — корм. Точную формулу этого типа дает нам псковской летописец XV в., называя одного псковского князя «воеводою, князем кормленным», о котором было им (псковичам) «стояти и боронитеся». Итак, князь — кормовой, т. е. наемный, охранитель границы земли. Элементы верховной власти не раскрыты, все заключены в его значении вождя вооруженной силы, обороняющей страну, поддерживающей одну из основ государственного порядка — внешнюю безопасность.

Великий князь — глава княжеского рода, владеющего охраняемой им Русской землей. Он имеет значение не сам по себе, не как одинокое лицо, а как старший представитель владетельного княжеского рода, совместно владеющего, т. е. правящего Русской землею как своей отчиной и дединой.

Князь — государь удельных веков — земельный владелец удела на вотчинном, т. е. наследственном, праве. Он владеет территорией удела с прикрепленными к ней рабами, холопами, челядью, но его владельческие права не распространяются на свободное население удела, которое может покидать эту территорию и переходить на территорию другого удела.

Наконец, государь-царь и великий князь всея Руси есть наследственный властитель Русской земли не только как территории, но и как национального союза. Подобно тому как титул, которым обозначался этот последний тип верховной власти, есть свод предшествующих титулов, так и в политическом содержании этого типа сведены черты предшествующих ему типов той же власти. Он и территориальный хозяин Русской земли, и старший представитель всех наличных государей Руси, но он и верховный властитель Русской земли как национального целого.
Чтобы по этим типам, преемственно сменявшимся, обозначить ход исторического развития верховной власти в Древней Руси, надобно припомнить основные признаки, которыми характеризуется в государственном праве понятие о верховной власти. В содержание этого понятия входят три элемента: 1) пространство действия верховной власти, т. е. территория; 2) задачи верховной власти, т. е. охранение общих интересов населения, занимающего территорию; 3) средства действия власти, т. е. верховные права над подданными, составляющими это население. Первый элемент сообщает верховной власти территориальное значение, третий — значение политическое, а второй служит основанием того и другого и вместе связью между ними: территория определяется пределами, в которых действуют эти общие интересы; права верховной власти определяются свойством задач, которые на нее возлагаются. Приняв за основание эти три элемента, мы и восстановим ход развития верховной власти в Древней Руси.

В первом типе не ясно ни территориальное, ни политическое значение. Не определено свойство отношения носителя верховной власти — князя к территории; например, не определено точно, какая разница в отношении к этой территории самого князя и местных властителей, ему подчиненных: посадников, наместников или местных князей — сыновей и других родственников князя. Ясна лишь одна из задач верховной власти — охранение границ земли от внешних врагов, но неясно политическое содержание власти, не определено, что должен делать князь в отношении к самому внутреннему порядку, насколько он должен лишь поддерживать этот порядок и насколько может изменять его. Словом, князь IX, X вв. — сберегатель границ Русской земли с неопределенным территориальным и политическим значением.

Во втором типе — великого князя — обозначаются уже оба значения — и территориальное и политическое, но это значение принадлежит не лицу, а целому княжескому роду, главою которого является великий князь. Весь княжеский род владеет всей Русской землей и правит ею как своей вотчиной и дединой; но каждый отдельный князь, член этого рода, не имеет ни постоянного территориального, ни определенного политического значения: он владеет известной волостью лишь временно, он правит ею лишь по соглашению с родичами. Словом, верховная власть получает определенное и постоянное территориальное и политическое значение, но она не единоличная, а собирательная.

В князе-государе является единоличная власть, но она имеет только территориальное значение. Князь-государь удельных веков — земельный владелец удела, но в круг его власти не входят постоянные права над свободными обывателями удела, потому что эти обыватели не прикреплены к территории, могут прийти и уйти. Все их отношения к князю — поземельные, т. е. вытекают из частного, гражданского договора с ним: свободный обыватель удела признает над собой власть князя, пока служит ему или пользуется его землей, городской либо сельской. Князь поэтому не имеет политического значения, не является государем с определенными, постоянно действующими правами над подданными; он практикует известные верховные права — судит, законодательствует, правит, но эти права суть лишь последствия гражданского договора его со свободными обывателями: он законодательствует средь них, судит их, вообще правит ими, пока те состоят в договорных отношениях с ним — служат ему или пользуются его землею; следовательно, политические права князя суть лишь последствия его гражданских отношений к свободным обывателям. Итак, в князе-государе является единоличная власть, но лишь с территориальным значением без политического.

В государе-царе и великом князе всея Руси выступает власть единоличная с территориальным и политическим значением; он наследственный владелец всей территории, он правитель, властитель живущего на ней населения; его власть определяется целями общего блага, а не гражданскими сделками, не договорными служебными или поземельными отношениями к нему его подданных. Общим основанием того и другого значения, территориального и политического, служит народность: государь-царь и великий князь всея Руси есть владелец и властитель территории, на которой живет великорусское население; это национальное значение и обозначено в титуле термином «всея Руси». Термин шире действительности, заключает в себе сверх нее еще политическую программу, политическое притязание на части Русской земли, еще находившиеся вне власти «всероссийского» государя, но действительное значение этого термина указывает на господствующую часть русской народности — на великорусское племя.

Итак, князь IX — Х вв., наемный охранитель границ, сменяется шедшим от него княжеским родом, владеющим сообща Русской землей, который в XIII — XIV вв. распадается на множество удельных князей, гражданских владельцев своих удельных территорий, но не политических властителей удельных обществ, а один из этих удельных владельцев со значением территориальным, но без политического превращается в территориального и политического властителя, как скоро границы его удела совмещаются с пределами великорусской народности.

Такова схема, которой можно обозначить ход развития верховной власти в Древней Руси. Из того как мы ее вывели, можете видеть, для чего нужны такие схемы. Они сводят известные однородные явления в формулу, которая указывает внутреннюю связь этих явлений, отделяя в них необходимое от случайного, т. е. устраняя явления, условленные только достаточной причиной, и оставляя явления необходимые. Историческая схема, или формула, выражающая известный процесс, необходима, чтобы понять смысл этого процесса, найти его причины и указать его последствия. Факт, не приведенный в схему, есть смутное представление, из которого нельзя сделать научного употребления.

Современный человек пользуется словом «империя» и его производными сравнительно часто, причем в основном в контексте неодобрительном или скептическом. «Имперское сознание», «имперское мышление», «имперские амбиции»... Однако едва ли, произнося подобное, говорящий всякий раз отдает себе отчет в содержании сказанного, а именно в том, что это за феномен — империя для европейской истории? Откуда он пришел в наш мир и каков его смысл? Чтобы понять его природу, обратимся к старым хроникам и посмотрим на портреты римских императоров.

Известно, что крупнейшая из европейских империй Средневековья и Нового времени, просуществовавшая до 1806 года, называлась Священной Римской, в то время как, посмотрев на карту, можно убедиться, что была она немецкой. Что за странность?

Никакой странности - просто, когда в середине X века Оттон I закладывал ее основы, само определение «Римская империя» оставалось сверхустойчивым. Древний Рим в период последнего расцвета представлял собой многонациональную державу со сложнейшей, но централизованной системой управления, а по дальним его окраинам располагались «маргинальные» земли.

Так продолжалось несколько веков, которые и стали ключевыми в великом деле формирования цивилизационного каркаса Европы. Большинство понятий: психологических, социальных, даже моральных, не говоря о политических и юридических, унаследовано нами от тех времен, так что в этом смысле сознание у нас действительно «имперское». Речь даже не о том, что «главный» холм главной современной империи мира, США, называется «Капитолийским», а законодательное учреждение этой страны (как и многих других) - «Сенатом».

Речь о том, что глубже: не напоминает ли, скажем, российское «общественное лицемерие», инстинктивная склонность к монархическому образу правления при декларируемой в угоду обстоятельствам любви к демократии - принципат Октавиана Августа, где республиканская форма демонстративно сочеталась с авторитарным содержанием? Или разве не испытывали тоталитарные режимы середины ХХ века страха перед собственными элитными войсками и тайными службами (от СС до НКВД), подобно тому как римские цезари дрожали перед преторианской гвардией и нередко становились ее марионетками. И мы сами зачастую не всегда понимаем, как много в нашей жизни созвучно тому, о чем рассказывают Тацит или Светоний, ведь природа властителей и их подданных в течение веков не меняется.

Август: Latet anguis in herba - В траве скрывается змея

По прошествии ста лет после смерти первого римского императора, Августа, историк Гай Светоний Транквилл создал в «Жизнеописаниях двенадцати цезарей» образ правителя, ставший предметом подражания для всех его преемников. Хронист объяснил, какими деяниями Август завоевал сердца римлян. Оказывается, император продал принадлежащую ему часть наследства Цезаря, а заодно и свое имущество, и роздал деньги народу. Позже Плутарх напишет: «Слава Юлия Цезаря - даже мертвого! - поддерживала его друзей, а тот, кто унаследовал его имя, мгновенно сделался из беспомощного мальчишки первым среди римлян, словно надев на шею талисман, защищавший его от могущества и вражды Антония».

Октавиан, внучатый племянник и приемный сын первого цезаря, Юлия, достиг высшей власти во всем подвластном Риму мире, победив соратника своего отца, Марка Антония, на море, при мысе Акциум, и покончив тем самым с чередой опустошительных гражданских войн. Положение его значительно укрепилось с 27 года до н. э., когда поредевший и щедрый на почести Сенат присвоил ему официальный титул - Император Цезарь Август. Последнее слово в этом титуле позже стало трактоваться как «священный», первое же было почетным званием, известным римской традиции с незапамятных времен и обозначавшим полководца. Из одного этого сочетания уже понятно, что новый властитель вынужден был искать такую форму правления, которая провозглашала бы исконные политические свободы и действительно предполагала их реставрацию. Юридически все «столпы народовластия», учреждения и государственные должности были сохранены.

В отличие от Гая Юлия Октавиан даже никогда не посягал на пост диктатора (вполне «конституционного», кстати) и тем более помыслить не мог об одиозном в глазах римлян царском венце. Формально он всегда оставался и считался (несмотря на периодические «ритуальные» мольбы льстецов) лишь первым среди равных сенаторов, и все его привилегии ограничивались правом первого голоса на заседаниях. Император неустанно подчеркивал, что ведет жизнь обычного гражданина, даже аскетическую, и выставлял ее напоказ.

Вот что писал в начале II века Светоний: «В простоте его обстановки и утвари можно убедиться и теперь по сохранившимся столам и ложкам, которые вряд ли удовлетворили бы и простого обывателя. Даже спал он, говорят, на постели низкой и жесткой. Одежду носил только домашнего изготовления, сотканную сестрой, женой, дочерью или внучками».

Этот всегда выигрышный в глазах простого народа фон сдержанный и терпеливый правитель оттенял делами во благо города, среди которых особым весом обладали строительные. Август и дня не мог прожить, не отдав какое-либо распоряжение «по линии» архитектуры, и действительно с полным правом заявлял на закате жизни, что «получил Рим деревянным, а оставил мраморным».

Лицемерие в сочетании с тщеславием вообще считается свойством, скорее, изворотливых, чем могучих натур. Первый из полновластных хозяев империи соответствовал этому утверждению. Он мало походил на сильных воинским духом Юлия Цезаря или Гнея Помпея, которых часто можно было видеть в гуще сражений.

Зато Август продемонстрировал великое искусство в подхватывании чужих идей и лозунгов. Он не слишком разбирался в боевой стратегии и тактике, но всегда умел найти и приблизить нужных союзников и внутри государства, и вне его. Классический пример тому - случай с прославленным Цицероном, которому лукавый цезарь сначала внушил дружескую привязанность к себе, а затем без зазрения совести предал его и обрек на смерть.

Октавиан был жесток и деспотичен - это замечали многие из его политически искушенных соотечественников. «Всех, кто пытался молить о пощаде или оправдываться, он обрывал тремя словами: «Ты должен умереть!» - в некотором смятении передает Светоний. Отражались ли все эти противоречивые и в целом малопривлекательные черты на внешности самого могущественного человека рубежа эпох, судите сами: Август не отличался высоким ростом и, чтобы казаться «монументальнее», подбивал сандалии толстыми подошвами. Его красивое лицо всегда оставалось ясным, спокойным, видимо, оно производило сильное впечатление.

Один галльский вождь рассказывал, как во время горного перехода хотел было столкнуть строптивого римлянина в пропасть, но, взглянув тому в лицо, не решился. А тело его, добавляет Светоний, «на груди и животе было покрыто родимыми пятнами, напоминавшими видом, числом и расположением звезды Большой Медведицы».

Матримониальные дела Август тоже вел эгоистично и жестко. С первой женой, Скрибонией (до связи с цезарем - уже дважды вдовой), он развелся в тот самый день, когда родилась их единственная дочь, Юлия Старшая. Поводом к расставанию была «усталость от дурного нрава» супруги. Далее следует череда адюльтеров, причем, предаваясь им, Октавиан оставался верным себе: не забывал объяснять, что соблазняет чужих жен не из сладострастия, а чтобы разведать мысли их родных, знакомых и мужей. Последних он, конечно, нисколько не стеснялся. Так, Август вырвал из семьи первую красавицу Рима, девятнадцатилетнюю Ливию Друзиллу, которая была на тот момент на шестом месяце беременности. После этого случая по городу ходила эпиграмма: «У счастливчиков дети родятся трехмесячными».

Впрочем, новый брак казался идеальным: Ливия не мешала некоронованному царю в любовных развлечениях и даже сама подыскивала ему юных прелестниц. Кстати, подготавливая общественное мнение к войне с Антонием, Октавиан публично упрекал противника в сожительстве с Клеопатрой. Тот же отвечал с милой непосредственностью: «С чего ты озлобился? Оттого, что я живу с царицей? Но она моя жена, и не со вчерашнего дня, а уже девять лет. А ты будто живешь с одной Друзиллой! Будь мне неладно, если ты, пока читаешь это письмо, не переспал со своей Тертуллой, или Терентиллой, или Руфиллой, или Сальвией Титизенией, или со всеми сразу!» Надо сказать, что сама Ливия стоила Августа. В разговоре с мужем ей так ловко удавалось его запутывать, что тот заранее конспектировал свои ответы. За хитроумие правнук Ливии, Калигула, называл ее Одиссеем в юбке.

Август, состарившись, становился все более нетерпимым и даже отправил в ссылку единственную дочь и внучку. Между делом он без видимого повода расправился с несколькими сенаторами. Проводил целые дни в угрюмом молчании, оплакивая поражение своих легионов под командованием Квинтилия Вара в Тевтобургском лесу. И наконец, в 14 году н. э. скончался, не любимый ни близкими, ни народом.

Царство, республика, диктатура
Цари, правившие Римом примерно с 753 по 509 год до н. э., были единоличными вождями подвластного им народа. Население избирало такого вождя на общем Собрании, после чего, с благословения богов, точнее - служителей их культа, происходила инаугурация. Царь считался «отцом нации», выполнял функции верховного жреца и главнокомандующего, объявлял войну, заключал мир, «принимал» у побежденных новые территории, а также вершил суд и имел право казнить либо миловать любого подданного (тогда еще не «гражданина») по полному своему произволу. Сенаторы, члены собрания благородных старейшин (название происходит от лат. senex - «старик») в ту эпоху также назначались царями и играли роль скромных советников высочайшей особы. Первоначально прообраз всех европейских парламентов состоял из ста членов (легенда говорит, что так было при Ромуле), затем из двухсот и, наконец, разросся до трехсот. Роль же изначальной римской «генеральной ассамблеи» исполняли курии, объединения римских семей по десятку в каждом. Десять курий, в свою очередь, составляли трибу, а их в городе насчитывалось три. Триба представляла собой как бы особое «племя». При Царстве одна из них включала в себя исконно латинские роды, вторая - сабинские, а последняя - этрусские. Все члены одной из тридцати вышеописанных «ячеек общества», способные носить оружие, составляли, в свою очередь, «Генеральную ассамблею» города Рима, так называемую Комицию курий. Она, в определенном смысле, пользовалась высшим авторитетом в государстве: «наделяла властью» царя, ратифицировала его важнейшие инициативы. Таким образом, мы видим, что уже в раннем Риме прорастали зачатки той высокой демократии, расцвет которой пришелся на эпоху Республики 509-27 годов до н. э.

Нерон: Hostis generis humani - Враг рода человеческого

Исторически сложилось так, что имя этого человека для большинства цивилизованных людей стало синонимом слова «чудовище». Светоний, благодаря которому нам известны основные факты Неронова правления (54-68 годы н. э.), бесстрастно фиксирует его деяния, подробно рассказывая об убийстве матери, об эксцессах, связанных с его вызывающей «артистической» деятельностью, в угоду которой он забывал о своем долге «отца отечества», и о пожаре Рима. И тем не менее целых четыре страницы он посвящает добрым начинаниям молодого императора, объявленного таковым в 17 лет. Замечая при этом, что и после смерти Рыжебородого (Агенобарба) некоторые «еще долго украшали его гробницу весенними и летними цветами и выставляли на ростральных трибунах то его статуи в консульской тоге, то эдикты, в которых говорилось, что он жив и скоро вернется на страх своим врагам». Даже крупнейший дипломатический партнер Рима, парфянский царь Вологез, настойчиво просил, чтобы память императора оставалась в почете, ведь он был мирно настроен к Востоку, с которым Римская империя воевала и до и после него. Светоний подтверждает: «И даже двадцать лет спустя, когда я был подростком, явился человек неведомого звания, выдававший себя за Нерона, и имя его имело такой успех у парфян, что они деятельно его поддерживали и лишь с трудом согласились выдать».

Говорят, что поначалу юноша собрался править по «лекалам» Августа, стараясь показать свою щедрость, милость, мягкость и справедливость. Награды доносчикам сократил в четыре раза, народу роздал по четыреста сестерциев на душу, обедневшим патрициям положил ежегодную ренту, а когда ему принесли на подпись указ о казни какого-то преступника, воскликнул: «О, если бы я не умел писать!» Писать Нерон, однако, умел, и вообще был одним из самых образованных людей своего времени: воспитывал его сам Сенека. Причем воспитывал в скромности, которую философ относил к числу первых добродетелей. Так что под его влиянием юноша даже отказался от ставшего уже традиционным для принцепсов титула «отца отечества», а также от ритуальных благодарностей Сената: «Я еще должен их заслужить».

Распространенное мнение о том, что Нерон сам поджег Рим, весьма сомнительно. Ведь именно он придумал строить в городе дома со специальными портиками, которые при случае могли пригодиться во время тушения пожара. Огня император не любил и боялся. Как и предшественники, он был более склонен к созиданию, чем к разрушению. В провинции Ахайя (то есть, собственно, в Греции) вел работы над грандиозным каналом через Истмийский перешеек. «Собрал сходку, призвал преторианцев начать работу, под звуки труб первый ударил в землю лопатой и вынес на плечах первую корзину земли». Новый водный путь сократил бы морское сообщение между Италией и Афинами примерно на месяц. Поначалу Нерон не пренебрегал и воинской славой империи: он задумал поход к Каспийским воротам, набрал в Италии новый легион из молодых людей шести футов роста и назвал его «фалангой Александра Великого». Но дальше этого дело не пошло.

Однако с хорошими починами что-то не заладилось, как, собственно, и с его репутацией в истории. Конечно, все вычитанные из Светония и других источников похвалы не отменяют других, более растиражированных сведений о нем, основанных в первую очередь на ужасающем сценарии убийства матери. Источники утверждают, что для его осуществления построили специальный корабль, который по выходу в море должен был развалиться на части и пойти ко дну. Но заговорщикам не везло: море было спокойным, а ночь звездной. Когда же обрушилась утяжеленная свинцом кровля каюты, в которой находилась Агриппина, высокие стенки ложа защитили ее. А потом, оказавшись в воде, мать императора смогла добраться до одной из рыбацких лодок. Ее наперсницу Ацерронию, которую злоумышленники приняли за Агриппину, забили баграми и веслами. Однако для самой Агриппины передышка была недолгой: матери не удалось убедить сына в том, что она не подозревает об истинной причине крушения, и тот послал к ней убийц. Сначала Агриппину ударили палкой по голове, а потом, когда центурион потянул меч из ножен, она подставила живот, восклицая «Поражай чрево!» Нерон же отправил сенату послание, в котором обвинил мать в попытке захвата власти и в покушении на его жизнь (это после кораблекрушения!). Текст позорного письма сочинил Сенека. Славе Нерона не способствовали и гонения на христиан. Как пишет Тацит, после обвинения иноверцев в поджоге Рима, «он предал их изощреннейшим казням».

За свои злодеяния Нерон, как известно, не остался безнаказанным. Смерть этого императора, правившего в самый разгар римского авторитаризма, по иронии судьбы полностью соответствовала полузабытым идеалам республиканской справедливости. В 68 году н. э. Сенат и римский народ неожиданно почувствовали себя в силах справиться с тираном. Узнав о смертном приговоре, Нерон пронзил себе горло кинжалом со словами: «Какой великий артист погибает!»

Эпоха республики 509-27 годы до н. э.
После изгнания последнего царя Тарквиния Гордого (этруска по происхождению) вся полнота его исполнительной власти перешла в руки двух консулов (поначалу их называли преторами), избираемых Комицией курий. Консульской власти попытались придать как можно больше очевидных черт отличия от прежней: последняя была пожизненной, а новые правители сменялись ежегодно. Царь был один, а консулов - двое, причем присяга вменяла им в обязанность «уравновешивать, контролировать и ограничивать друг друга». Более того, вопросы жизни и смерти граждан находились вне пределов консульской компетенции. Символическая атрибутика царей за консулами осталась, однако, находясь в самом Риме, их телохранители подчеркнуто извлекали из фасций (пучков прутьев) топорики. Наконец, жреческие полномочия царей отошли не к консулам, а к специальному должностному лицу, называемому rex sacrorum - «царем жертвоприношений», а контроль над финансами доверили квесторам, также избиравшимся прямым народным голосованием. Со временем, однако, стало очевидно, что в особых ситуациях необходима более жесткая и простая система «антикризисного» управления, а именно диктатура. Диктаторы мыслились в роли своего рода «временных царей». Они получали полную власть над городом и армией (даже над жизнью и смертью граждан), в их фасциях всегда торчали топорики. Такие чрезвычайные функции могли сохраняться за одним и тем же лицом не дольше шести месяцев, по истечении которых к исполнению своих обязанностей возвращались консулы. Как нетрудно догадаться, в самом допущении диктаторской идеи была заложена смертельная опасность для республики - ее гибель представлялась лишь вопросом времени. В самом деле, сначала Сулла и Цезарь «в виде исключения» назначались пожизненными правителями - dictator perpetuus, а затем власть и вовсе приобрела явные монархические черты.

Веспасиан: Pecunia non olet - Деньги не пахнут

Расцветшей империи с гигантским объемом военных и хозяйственных задач требовался адекватный административный аппарат. Поэтому неудивительно, что начиная с рубежа I и II веков н. э. лица римских цезарей приобрели черты грубого и циничного отношения к каким-либо культурным излишествам. Одним словом, пришло время «солдат», таких как Веспасиан. «Перед тем, кто идет на борьбу за императорскую власть, один лишь выбор - подняться на вершину или сорваться в бездну», - писал о восхождении Веспасиана Тацит. По его мнению, «из всех римских государей он был единственным, кто, став императором, изменился к лучшему». Он поднялся на вершину и, будучи правителем, которого даже историки оценивали довольно ровно, имел он славу справедливого человека. Так что не будем искать в его портрете крайностей. Веспасиан, правивший с 69 по 79 год н. э., с большим воодушевлением занялся восстановлением Рима, разрушенного после гражданской войны. «Приступив к восстановлению Капитолия, первый своими руками начал расчищать обломки и выносить их на собственной спине», - рассказывал Светоний. При нем началась «стройка века» - сооружение грандиознейшего амфитеатра древнего мира - Колизея. «Сдача объекта» осуществилась уже в правление императорского сына и тезки, Тита Веспасиана.

Кроме того, нежданно-негаданно оказавшись на вершине власти, император сохранил привычки человека-обывателя: быт его оставался скромным, он испытывал особую неприязнь к мужчинам, уделявшим слишком пристальное внимание своей внешности. Однажды, когда некто явился к императору благодарить за полученную должность, благоухая при этом дорогими ароматами, Веспасиан пришел в ярость: «Лучше бы ты вонял луком!» Должности несчастный тут же лишился. С другой стороны, цезарь был неизменно доступен для людей и выслушивал их просьбы. Даже распорядился снять охрану у дверей своего жилища, чтобы всякий гражданин мог в любой момент проникнуть туда. Собственного скромного происхождения он не скрывал и не чурался. Когда некто из лести попытался возвести его род к одному из сподвижников Геркулеса, он смеялся громче всех. Что касается пороков, то Веспасиан был жаден.

Известен его диалог с сыном, который упрекал отца, обложившего грабительскими налогами даже общественные уборные. Тот в ответ предложил сыну понюхать монету и убедиться, что «деньги не пахнут». В другом случае «один из его любимых прислужников просил управительского места для человека, которого выдавал за своего брата; Веспасиан велел ему подождать, вызвал к себе этого человека, сам взял с него деньги, выговоренные за ходатайство, и тотчас назначил на место; а когда опять вмешался служитель, сказал ему: «Ищи себе другого брата, а это теперь мой брат». Говорят, однажды в дороге «он заподозрил, что погонщик остановился и стал перековывать мулов только затем, чтобы дать одному просителю время и случай подойти к императору; он спросил, много ли принесла ему ковка, и потребовал с выручки свою долю»…

Эти и подобные эпизоды, конечно, не прибавляли Веспасиану популярности, хотя в конечном счете большая часть «реквизированного» им шла на государственные нужды. Для казны он всегда оставался рачительным хозяином, а над собственными неблаговидными доходами охотно посмеивался, будучи человеком, не лишенным чувства юмора. Даже у самого порога смерти, наступившей в 79 году н. э., цезарь пошутил: «Увы, кажется, я становлюсь богом».

Эволюция империи
Принцепс Сената (от лат. princeps - «первый») поначалу был просто первым в списке сенаторов и, соответственно, имел почетное право первого голоса. Но начиная с Августа, носитель этого титула сделался неформальным обладателем верховной власти, и потому ранний период империи, с 27 года до н. э. по 193 год н. э., называют Принципатом, для которого характерно формальное сохранение республиканских учреждений (Сената, комиций, магистратур и так далее). Более того, сохранив за этими структурами сугубо бюрократические функции, принцепсы через них и проводили свои решения. Империя, функционировавшая таким образом, пришла во II веке к политическому кризису. Сначала выход виделся в диктатуре военных, вроде Веспасиана и Тита. Начиная же с III столетия, когда к императорской власти пришел Диоклетиан, сама ее модель подверглась принципиальной ревизии и реконструкции. Наступила эпоха Домината (284-476 годы), то есть единоличной власти римского «господина» (dominus). При Диоклетиане и особенно Константине I Великом (306-337 годы) разные группировки аристократии, напуганной восстаниями и желавшей централизации власти, примирились между собой. Особа государя была окончательно признана абсолютной и божественной, Сенат утратил всякое политическое значение, и оно перешло к Консистории (государственному совету). Бюрократический аппарат усложнился и разросся, представители центральной администрации получили специальные титулы и денежное содержание, чего раньше никогда не было. В то же время параллельно Доминату, как это ни парадоксально, в стране усиливались центробежные тенденции, что и отразилось в учреждении Диоклетианом тетрархии двух августов и двух цезарей, деливших между собой множество частных полномочий. В 324 году Константин упразднил тетрахию, правда, оставив формально-административное деление единого государства на четыре огромные префектуры. После этого государя империя разделилась на Западную и Восточную, из которых первая пала в V веке, а вторая просуществовала еще более тысячи лет.

Траян: Imperare sibi maximum imperium est - Власть над собой - высшая власть

Когда он был суров, его непреклонная готовность к карательным мерам нацеливалась на доносчиков. Когда же настроение императора было воинственным, его желания незамедлительно воплощались в реальность в виде завоеванных Месопотамии, Армении, Дакии…

После его смерти каждого нового императора в Сенате приветствовали словами «felicior Augusto, melior Traian!», означающими: «Да будет он «удачливее Августа и лучше Траяна». С имперской задачей - навести страх на внешних врагов - Траян справился с лихвой. В обыденной жизни он проявлял те же остроумие и простоту, что и Веспасиан, и это неудивительно, ведь его карьера в чем-то напоминала судьбу последнего.

Марк Ульпий Траян, первый владыка Рима, рожденный вне Италии, был усыновлен императором Нервой, который при Веспасиане управлял Сирией. Но несмотря на это, юный Траян начал службу простым легионером. В армии, по сообщению Плиния Младшего, он отличался необыкновенной силой и выносливостью: в любом походе, вплоть до последнего, шел впереди своих войск.

В 98 году н. э., став императором, Траян сразу прославился компанией по борьбе с доносительством, терзавшим Рим. Все дела по обвинениям в «преступлениях против государства» были прекращены, и таким образом множество почтенных сенаторов избежали смерти. Суд молодого императора над самими же доносчиками оказался так же суров, как над разбойниками. Их посадили в трюмы наскоро сколоченных барок и утопили в Тирренском море. Анонимным же наветам просто перестали давать ход, и в городе, по определению Плиния Младшего, воцарились «не доносчики, а законы». Траян действительно показал себя заядлым «законником». По преданию, вручая префекту претория кинжал - символ должностного достоинства, государь высказался так: «Даю тебе это оружие для охраны меня, если я буду действовать правильно; если же нет, то против меня». В столице и провинциях он подчеркнуто обращался со всеми как с равными. Его любезность и добрый нрав снискали славу не меньшую, чем впечатляющие военные успехи. Траян до конца своих дней не изменял девизу: «Я хочу быть таким императором, какого я сам себе желал бы, если бы был подданным». В общем, в памяти римлян он остался как «наилучший император».

И, наконец, вспомним: в «царствование» Траяна территория империи достигла наибольших масштабов: ее земли протянулись от Геркулесовых столбов до Персидского залива. Позже она лишь неуклонно, как шагреневая кожа, сжималась. Так, преемник нашего героя, Адриан, был вынужден уйти из центральной Месопотамии. Не правда ли, этот властитель выглядит на фоне своих предшественников «светлой личностью»? Довольно странно, что историки, столь суровые к Калигуле и Нерону, не забывающие подробно описывать даже невинные их слабости, для Траяна приберегли одни комплименты. Конечно, с одной стороны, империя устала от произвола первых цезарей и более не могла выдерживать властных безумств, так что императору, правившему на рубеже I и II веков, поневоле приходилось быть «хорошим». С другой стороны, есть и более циничное объяснения этого феномена. Чтобы понять его достаточно сравнить годы жизни Траяна (53-117) и его биографов Тацита (56-117) и Плиния Младшего (62-113). Хронисты сочиняли в правление своего кумира... Умер великий цезарь, возвращаясь из Парфии, в 117 году. Причиной его смерти была кишечная инфекция.

Диоклетиан: Quae fuerunt vitia, mores sunt - Что было пороками, теперь вошло в нравы

В III веке Римской империи, какой ее знали сподвижники Августа или читатели Овидия, уже нет. Ее закат был предрешен. И тем не менее даже в эту эпоху в империи рождались великие властители, такие как Диоклетиан. Удивительно, он не имел хорошего образования, не блистал интеллектуальными способностями, однако сумел удержать власть в своих цепких руках с 284 по 305 год. Этот период можно назвать поворотным в судьбе империи. Если Флавии (Веспасиан, Тит, Домициан) происходили не из самого знатного рода, то этот деятельный реформатор и вовсе родился в семье вольноотпущенника. А потом, как и многие другие, воспользовался шансом выдвинуться на военном поприще. Малообразованному Диоклетиану с лихвой доставало природной хитрости и ума, а его энергии можно было только позавидовать. Он смог практически полностью отменить республиканскую атрибутику, отправив ее на свалку истории. Императорская власть стала абсолютной по форме и содержанию. Диоклетиан легко смог позволить себе то, о чем не смел и помыслить могущественный Август: ввел придворный церемониал, близко копировавший обычаи персидских царей - перед ним падали ниц и целовали край его одежды. Что же касается административной стороны дела, «земному богу» пришлось ввести режим так называемой тетрархии, то есть «четверовластия», потому как единолично управлять огромной лоскутной державой становилось все тяжелее. Едва успев прийти к власти осенью 284 года, Диоклетиан официально объявил, что берет в соправители Максимиана. В результате чего, как это бывало в истории, например, при Октавиане и Антонии, империя искусственно разделилась на две части. Максимиан остался полновластным хозяином на Западе. Его столицей стал Милан. Диоклетиан взял себе Восток и отстроил новый столичный город- Никомедию на побережье Мраморного моря. Два императора имели равные титулы августов - причем предполагалось, что по прошествии двадцати лет правления они добровольно сложат с себя власть и передадут ее своим преемникам. Последних императоры выбрали и назначили загодя, даровав им титул цезарей: Констанций Хлор обосновался до поры в Трире, а Галерий в паннонском городе Сирмий. Система власти четырех, по мысли Диоклетиана, должна была обеспечить преемственность и спасти империю от развала. В том же направлении император мыслил, и когда вводил свои реформы: в армейской сфере легионы сделались более мобильными и боеспособными, в финансовой - «взимание бесчисленных податей было явлением не то чтобы частым, а просто непрерывным». Государь сделал безоговорочную ставку на традиционный римский политеизм, который легко вбирал в себя различные чужеземные веяния, от египетских до кельтских. Но вот нейтрализовать потенциал молодого христианского учения ему не удавалось. Император, настроенный философски, не питал личной неприязни к новой религии, но посчитал себя вынужденным пойти на самые решительные меры. По его высочайшему эдикту церкви подлежали разрушению, их имущество - конфискации, христианские книги - сожжению, а сами люди, отказывающиеся от языческих обрядов, - смерти.

Расчет Диоклетиана, как ни странно, оказался верным. Через двадцать лет относительно мирного существования тетрархии он склонил Максимиана уйти с политической сцены и уступить всю власть «младшим императорам» - Констанцию и Галерию. 1 мая 305 года их провозгласили августами.

Максимиан впоследствии так и не смог смириться с положением августа-пенсионера. Тщеславные побуждения втянули его в авантюру, стоившую жизни. А Диоклетиан мирно удалился в Салону (современный Сплит в Хорватии), где он прожил еще девять лет, занимаясь огородничеством, разводя капусту. Когда же новые императоры позвали его вернуться к власти, он, словно шарахаясь от чумы, ответил им: «Если бы вы видели, какие овощи я вырастил своими руками!»

Однако такой удивительный пример отказа от власти остался в римской, да и в мировой истории почти единственным. Никто из последующих тетрархов так и не ушел со своего «поста» по доброй воле. С тех пор как сын вольноотпущенника умер, вопрос о власти решался в империи путем вооруженных переворотов, из которых победителем вышел Константин, сын Констанция Хлора. К 324 году он вновь собрал все римские территории «под единый скипетр», выйдя победителем в суровой борьбе с многочисленными претендентами на высшую власть, ибо отличался от них во многом: был смел, энергичен и в то же время осторожен. Не получивший хорошего образования Константин относился с уважением к образованности, отличаясь от «звероподобных» современников-правителей - Максенция и Лициния. Однако определяющим качеством характера императора было непомерное властолюбие, заставившее его после получения власти сбросить маску справедливости и продемонстрировать жестокость. Мнительный Константин стал с подозрением относиться к своему племяннику Лициниану - сыну одного из казненных по его воле августов, ибо увидел в нем возможного соперника. Потом последовала казнь Криспа - первенца Константина. Перед смертью, в 337 году, император принял христианство. Новая вера помогла ему сохранить империю. Впоследствии эта религия убережет то, что останется от Римской империи после гибели. С этой верой западная цивилизация, рожденная в Вечном городе, пройдет сквозь темные века и преобразует государственность в новые формы.

Правители Месопотамии

Ниже приводятся краткие сведения о самых значительных правителях Месопотамии.

Урукагина (ок. 2500 до н.э.), правитель шумерского города-государства Лагаша. Перед тем, как он воцарился в Лагаше, народ страдал от чрезмерных налогов, взимавшихся алчными дворцовыми чиновниками. В практику вошли незаконные конфискации частной собственности. Реформа Урукагины заключалась в отмене всех этих злоупотреблений, в восстановлении справедливости и даровании свободы для народа Лагаша.

Лугальзагеси (ок. 2500 до н. э.), сын правителя шумерского города-государства Уммы, создавший недолговечную империю шумеров. Нанес поражение лагашскому правителю Урукагине и подчинил себе остальные шумерские города-государства. В походах завоевал земли к северу и западу от Шумера и достиг побережья Сирии. Правление Лугальзагеси длилось 25 лет, его столицей был шумерский город-государство Урук. В конце концов он потерпел поражение от Саргона I Аккадского. Шумеры восстановили политическую власть над своей страной только двумя столетиями позже при III династии Ура.

Саргон I (ок. 2400 до н.э.), создатель первой известной в мировой истории долговечной империи, которой он сам правил 56 лет. Семиты и шумеры долгое время жили бок о бок, но политическая гегемония принадлежала в основном шумерам. Воцарение Саргона знаменовало первый крупный прорыв аккадцев на политическую арену Месопотамии. Саргон, придворный чиновник в Кише, вначале стал правителем этого города, затем завоевал юг Месопотамии и нанес поражение Лугальзагеси. Саргон объединил города-государства Шумера, после чего обратил свои взоры на восток и захватил Элам. Кроме того, он осуществил завоевательные походы в страну аморитов (Северная Сирия), Малую Азию и, возможно, на Кипр.

Нарам-Суэн (ок. 2320 до н.э.), внук Саргона I Аккадского, стяжавший почти такую же славу, как его знаменитый дед. Правил империей 37 лет. В начале правления подавил мощное восстание, центр которого находился в Кише. Нарам-Суэн вел военные кампании в Сирии, Верхней Месопотамии, Ассирии, горах Загроса к северо-востоку от Вавилонии (знаменитая стела Нарам-Суэна прославляет его победу над местными жителями гор), в Эламе. Возможно, воевал с одним из египетских фараонов VI династии.

Гудеа (ок. 2200 до н.э.), правитель шумерского города-государства Лагаша, современник Ур-Намму и Шульги, двух первых царей III династии Ура. Гудеа – один из самых известных шумерских правителей, оставил после себя многочисленные тексты. Самый интересный из них – гимн, в котором описывается сооружение храма бога Нингирсу. Для этого крупного строительства Гудеа привозил материалы из Сирии и Анатолии. Многочисленные скульптуры изображают его сидящим с планом храма на коленях. При преемниках Гудеа власть над Лагашем перешла к Уру.

Рим-Син (правил ок. 1878–1817 до н.э.), царь южновавилонского города Ларсы, один из самых сильных противников Хаммурапи. Эламитянин Рим-Син подчинил себе города юга Вавилонии, включая Иссин, резиденцию соперничавшей династии. После 61 года правления потерпел поражение и был пленен Хаммурапи, который к этому времени находился на троне уже 31 год.

Шамши-Адад I (правил ок. 1868–1836 до н.э.), царь Ассирии, старший современник Хаммурапи. Сведения об этом царе почерпнуты в основном из царского архива в Мари, провинциального центра на Евфрате, находившегося в подчинении у ассирийцев. Смерть Шамши-Адада, одного из основных соперников Хаммурапи в борьбе за власть в Месопотамии, существенно облегчила распространение власти Вавилона на северные области.

Хаммурапи (правил в 1848–1806 до н.э., в соответствии с одной из систем хронологии), самый знаменитый из царей I Вавилонской династии. Кроме знаменитого свода законов, сохранилось множество частных и официальных писем, а также деловых и юридических документов. Надписи содержат сведения о политических событиях и военных действиях. Из них мы узнаем, что на седьмом году правления Хаммурапи отобрал Урук и Иссин у Рим-Сина, своего главного соперника и правителя мощного города Ларса. Между одиннадцатым и тринадцатым годами правления власть Хаммурапи окончательно укрепилась. В дальнейшем он совершал завоевательные походы на восток, запад, север и юг и разбил всех противников. В результате к сороковому году правления он возглавлял империю, простиравшуюся от Персидского залива до верховьев Евфрата.

Тукульти-Нинурта I (правил в 1243–1207 до н.э.), царь Ассирии, завоеватель Вавилона. Около 1350 до н.э. Ассирия была освобождена от власти Митанни Ашшурубаллитом и начала набирать все большую политическую и военную силу. Тукульти-Нинурта был последним из царей (среди которых – Иреба-Адад, Ашшурубаллит, Ададнерари I, Салманасар I), при которых могущество Ассирии продолжало возрастать. Тукульти-Нинурта нанес поражение касситскому правителю Вавилона Каштилашу IV, впервые подчинив Ассирии древний центр шумеро-вавилонской культуры. При попытке захватить Митанни, государство, расположенное между восточными горами и Верхним Евфратом, встретил противодействие со стороны хеттов.

Тиглатпаласар I (правил в 1112–1074 до н.э.), ассирийский царь, пытавшийся восстановить могущество страны, которым она обладала во время правления Тукульти-Нинурты и его предшественников. Во время его правления главную угрозу для Ассирии представляли арамеи, вторгавшиеся на территории в верховьях Евфрата. Тиглатпаласар предпринял также несколько походов против страны Наири, расположенной к северу от Ассирии, в окрестностях озера Ван. На юге он одержал победу над Вавилоном, традиционным соперником Ассирии.

Ашшурнасирпал II (правил в 883–859 до н.э.), энергичный и жестокий царь, восстановивший могущество Ассирии. Он нанес разрушительные удары по арамейским государствам, расположенным в районе между Тигром и Евфратом. Ашшурнасирпал стал следующим ассирийским царем после Тиглатпаласара I, который вышел к побережью Средиземного моря. При нем стала складываться Ассирийская империя. Завоеванные территории были разделены на провинции, а те – на более мелкие административные единицы. Ашшурнасирпал перенес столицу из Ашшура к северу, в Калах (Нимруд).

Салманасар III (правил в 858–824 до н.э.; 858 считался годом начала его царствования, хотя в действительности он мог взойти на престол несколькими днями или месяцами раньше наступления нового года. Эти дни или месяцы считались временем правления его предшественника). Салманасар III, сын Ашшурнасирпала II, продолжил усмирение арамейских племен к западу от Ассирии, в частности, воинственного племени бит-адини. Используя их захваченную столицу Тиль-Барсиб как опорный пункт, Салманасар продвинулся к западу в северную Сирию и Киликию и пытался несколько раз завоевать их. В 854 до н.э. у Каракара на р.Оронте объединенные силы двенадцати вождей, среди которых был и Бенхадад Дамаскский и Ахав Израильский, отразили нападение войск Салманасара III. Усиление царства Урарту к северу от Ассирии, близ озера Ван, не дало возможности продолжить экспансию в этом направлении.

Тиглатпаласар III (правил ок. 745–727 до н.э.), один из величайших ассирийских царей и подлинный строитель Ассирийской империи. Он ликвидировал три препятствия, стоявшие на пути установления господства Ассирии в регионе. Во-первых, он одержал победу над Сардури II и присоединил большую часть территории Урарту; во-вторых, провозгласил себя царем Вавилона (под именем Пулу), подчинив арамейских предводителей, которые фактически правили Вавилоном; наконец, он решительно пресек сопротивление сирийских и палестинских государств и низвел большинство из них до уровня провинции или данников. В качестве метода управления широко пользовался депортацией народов.

Саргон II (правил в 721–705 до н.э.), царь Ассирии. Хотя Саргон не принадлежал к царском роду, он стал достойным преемником великого Тиглатпаласара III (Салманасар V, его сын, правил очень недолго, в 726–722 до н.э.). Проблемы, которые должен был решать Саргон, были в основном теми же, которые стояли перед Тиглатпаласаром: сильное Урарту на севере, независимый дух, царивший в сирийских государствах на западе, нежелание арамейского Вавилона подчиниться ассирийцам. Саргон начал решать эти задачи с захвата столицы Урарту Тушпы в 714 до н.э. Затем в 721 до н.э. он завоевал укрепленный сирийский город Самарию и депортировал его население. В 717 до н.э. он овладел другим сирийским форпостом, Кархемышем. В 709 до н.э., после недолгого пребывания в плену у Мардук-апал-иддины, Саргон провозгласил себя царем Вавилона. Во время правления Саргона II на арене истории Ближнего Востока появились киммерийцы и мидийцы.

Синахериб (правил в 704–681 до н.э.), сын Саргона II, царь Ассирии, разрушивший Вавилон. Его военные кампании были нацелены на завоевание Сирии и Палестины, а также на покорение Вавилона. Он был современником иудейского царя Езекии и пророка Исайи. Осаждал Иерусалим, но не смог его взять. После нескольких походов на Вавилон и Элам, а главное – после убийства одного из сыновей, которого он назначил правителем Вавилона, Синахериб разрушил этот город и увез статую его главного бога Мардука в Ассирию.

Асархаддон (правил в 680–669 до н.э.), сын Синахериба, царь Ассирии. Он не разделял ненависть к Вавилону своего отца и восстановил город и даже храм Мардука. Главным деянием Асархаддона было завоевание Египта. В 671 до н.э. он нанес поражение нубийскому фараону Египта Тахарке и разрушил Мемфис. Однако главная опасность исходила с северо-востока, где усиливались мидийцы, а киммерийцы и скифы могли прорваться через территорию слабеющего Урарту в Ассирию. Асархаддону было не под силу сдержать этот натиск, который вскоре изменил весь облик Ближнего Востока.

Ашшурбанипал (правил в 668–626 до н.э.), сын Асархаддона и последний великий царь Ассирии. Несмотря на успехи военных кампаний против Египта, Вавилона и Элама, он не смог противостоять возраставшему могуществу персидской державы. Вся северная граница Ассирийской империи оказалась под властью киммерийцев, мидийцев и персов. Возможно, самым значительным вкладом Ашшурбанипала в историю было создание библиотеки, в которой он собрал бесценные документы всех периодов истории Месопотамии. В 614 до н.э. Ашшур был захвачен и разграблен мидийцами, а в 612 до н.э. мидийцы и вавилоняне разрушили Ниневию.

Набопаласар (правил в 625–605 до н.э.), первый царь нововавилонской (халдейской) династии. В союзе с мидийским царем Киаксаром участвовал в разрушении Ассирийской империи. Одно из главных его деяний – восстановление вавилонских храмов и культа главного бога Вавилона Мардука.

Навуходоносор II (правил в 604–562 до н.э.), второй царь нововавилонской династии. Прославил себя победой над египтянами в битве при Кархемыше (на юге современной Турции) в последний год правления своего отца. В 596 до н.э. захватил Иерусалим и пленил иудейского царя Езекию. В 586 до н.э. снова овладел Иерусалимом и положил конец существованию независимого Иудейского царства. В отличие от ассирийских царей, правители нововавилонской империи оставили немного документов, свидетельствующих о политических событиях и военных предприятиях. Их тексты повествуют в основном о строительной деятельности или прославляют божества.

Набонид (правил в 555–538 до н.э.), последний царь нововавилонского царства. Возможно, для создания союза против персов с арамейскими племенами перенес свою столицу в аравийскую пустыню, в Тайму. Править Вавилоном оставил своего сына Валтасара. Почитание Набонидом лунного бога Сина вызвало противодействие жрецов Мардука в Вавилоне. В 538 до н.э. Кир II занял Вавилон. Набонид сдался ему в городе Борсиппа неподалеку от Вавилона.