А.С. Новиков-Прибой

Капитан 1-го ранга

Часть первая

Захар Псалтырев, о необыкновенной истории которого я хочу рассказать, с новобранства находился со мною в одном взводе. Мы были с ним одинакового роста и поэтому, выстраиваясь на дворе флотского экипажа для маршировки, становились рядом. Он был моим соседом и по жилому помещению. На третьем этаже большого кирпичного корпуса, в одной из четырех камер, занимаемых нашей ротой, койка Захара Псалтырева стояла третьей от моей. Таким образом, я имел возможность наблюдать за ним днем и ночью.

Помню, в экипаж он явился в домотканом коротком зипунишке, в облезлой заячьей шапке, в лаптях, с небольшим сундуком за спиной. Засунув сундук под койку, он уселся на нее, снял с кудрявой темно-русой головы шапку и распахнул зипун. Потом пытливо оглядел большими серыми глазами камеру. Длинная, она вмещала в себе более сорока коек, расставленных в два ряда, причем между каждой парой коек возвышалось по шкафу. На продольной фасадной стене висели в рамках какие-то правила для матросов, изображения золотых погон флотских чинов, патриотические лубочные картины. С другой поперечной стены, из посеребренного киота, строго смотрел на людей покровитель моряков - Николай-чудотворец. Лицо Псалтырева, обескровленное деревенской нуждой, на момент приняло выражение беспредельной тоски. Но сейчас же он расправил, словно от усталости, широкие крутые плечи и, тряхнув кудрявой головою, промолвил:

Ну, ладно! Начало сделано. Остается немного - только семь лет прослужить.

Кто-то из новобранцев посмеялся над ним:

Что ж это ты явился во флот в таком наряде?

Псалтырев, не смущаясь, ответил:

А для чего мне другой наряд? Казенное добро получу, - защеголяем.

Мы все были подстрижены нолевой машинкой. На второй день нас сводили в баню. Недели через две мы все оделись в одинаковую флотскую форму.

За это время мы перезнакомились друг с другом. Мы уже о многих знали, откуда кто пришел, какая семья у него осталась, знали, кто женат и кто холост и чем занимался дома. По праздникам у нас учений не было, но в город все равно никого не отпускали. Приходилось сидеть в камере и скучать.

Прошло две недели, как мы поселились во флотском экипаже, а некоторые новобранцы все еще с завистью относились к тем, которые по каким-либо причинам были забракованы приемочной комиссией. Тут же вспоминались разные случаи.

Захар Псалтырев, прислушиваясь к разговорам, долго молчал, а потом заявил:

А я очень рад, что попал на службу.

Говорившие повернули к нему головы и с удивлением уставились на него.

Что дома ел? Квас с картошкой, квас с редькой да постные щи. А здесь скоромным супом кормят и кашу дают. Я сам напросился во флот. В нашем селе Хрипунове никакой речушки нет. Воду можно увидеть только в колодцах и в лужах во время дождя. Одно лето мне все-таки подвезло. Работал батраком на Оке. Это будет от нас верст сто. Там и плавать научился и пароходы повидал. А теперь моря и океаны увижу. И уж очень мне хочется узнать, как военные корабли устроены. Может, какой-нибудь специальности обучусь.

Черт с ней, со специальностью, лишь бы дома остаться! - сказал один из новобранцев.

Псалтырев строго посмотрел на него.

Если так каждый будет рассуждать, то мы без армии и флота останемся. А тогда другие государства раскромсают нашу Россию по частям и приберут к своим рукам. Хорошо будет?

Он улыбнулся и заговорил о том, как гуляли «забритые».

Эх, и закуролесили мы напоследок! Дым коромыслом стоял! И говядинки поели. Известное дело - все родители режут для рекрутов живность. Так уж исстари повелось. И моя мать то же сделала. Были у нас три курицы и петух. Пожалела она курицу: яйца, мол, будет нести. Взяла да и отрубила голову петуху. Такого красавца больше не найти. Сильный, пером огненный. Запоет, бывало, - на всю волость слыхать. А насчет драки - во всем селе ни один не мог против него устоять. На спор я на нем целковых пять выручил. Вот до чего жалко такого петуха! Лучше бы мать овцу зарезала.

Время шло, но мы, несмотря на молодость, чувствовали себя подавленными. До рекрутчины у каждого из нас была какая-то своя особая жизнь, свои занятия, родственники, друзья, знакомые. Почти до двадцати двух лет, начиная с детства, мы жили - одни в городах, другие в деревнях, - привязанные к привычным условиям. И вдруг связь с прошлым оборвалась, и наша жизнь должна продолжаться в новой обстановке. Нас пугали стены казармы. Мы ложились спать по приказу начальства, вставали утром под игру горнистов и грохот барабанов. Без разрешения фельдфебеля мы не могли завтракать, обедать, ужинать. Инструкторы оглушали нас бранью, а мы вытягивались перед ними, выслушивая их грубые наставления. Если у кого из нас был слабо подпоясан ремень, то инструктор сам затягивал его, до боли нажимая коленом на живот. Казалось, что мы перестали принадлежать самим себе, перестали быть людьми. Все первоначальное учение сводилось к тому, чтобы в новобранцах заглушить самостоятельную мысль и превратить их в послушные и нерассуждающие автоматы. Многие из нас старались заглянуть вперед - что же будет дальше? И служба нам рисовалась нудной, как осенняя слякоть, и невероятно длинной, как этапная дорога через Сибирь.

Не унывал только Псалтырев. Его серые глаза, роговицы которых были усыпаны маленькими, как маковые зерна, сияющими точками, смотрели на все с жадностью, - так хотелось ему скорее разобраться в новой жизни. Каждое движение его было неторопливо и рассчитано. А месяца через полтора он стал выявляться перед нами как исключительно даровитый человек. В самых простых вещах он видел намеки на что-то интересное, чего другим было невдомек. Всем людям, например, свойственно летнею порою любоваться цветами. А Псалтырев не только любовался, как все, но и более глубоко над этим задумывался. И в беседах с новобранцами у него возникали самые неожиданные, озадачивающие товарищей мысли.

Однажды после занятий, утомленные, мы расположились на койках. Один из новобранцев утирался носовым платком; увидев на платке вышитые васильки, Псалтырев спросил:

Цветы, должно быть, любите?

Невеста на прощанье подарила, - ответил тот.

Ах, цветики-цветочки! Они для меня загадка.

Псалтырев оглядел всех и продолжал:

Помню, оставался у меня на огороде квадратный аршин свободной земли. И посадил я на нем разные цветы. Почва была одинаковая, одинаково на нее светило солнце, и одинаково орошали дожди. А почему-то рядом росшие былинки зацвели все по-разному. На одном и том же месте пестрели красные, синие, желтые, розовые цветки. Откуда же, спрашивается, берут они свои особенные краски? С неба, что ли, или из земли? Ведь каждый из вас и на лугах видел то же самое.

Вопрошающим взглядом Псалтырев обвел присутствующих, но в ответ на него уставились недоумевающие лица. И мнение всех выразил один новобранец огромного роста и могучего телосложения.

В начале мая 1917 г. Военно-морское инженерное училище имени императора Николая I в Кронштадте выпускало около 40 инженеров-механиков флота, которые после производства в мичманы – 10 мая, направлялись в распоряжение штабов – по морям.

Мне предстояло ехать во флотилию Северного Ледовитого океана, в Архангельск.

В это время Кронштадт фактически был городом, в котором вся власть принадлежала Совету депутатов, хотя Временное правительство и держало там своего комиссара – Пепеляева.

Участие в работе Совдепа и морской секции, с одной стороны, и жизнь в обстановке учебного заведения, с другой, сталкивали меня с противоречиями двух начал: старого и нового.

В училище, например, капитан 1-го ранга Горюнов И.С. произнес на вечерней перекличке патетическую речь, с заключением: «Господа гардемарины, до чего мы дожили, под красной тряпкой живем!»

В то же время на митингах, наоборот, провозглашались призывы к объединению под красным знаменем революции.

Училище либерально восприняло программу Временного правительства и поддерживало его; а 1 мая на Якорной площади Раскольников в гардемаринской форме агитировал за разгром этого правительства. Он зычным голосом говорил о низвержении царя Николая, который был послушным китайским болванчиком в руках помещиков и капиталистов: «Этого болванчика народ сбросил, конечно, не для того, чтобы передать власть в руки правительства, состоящего из тех же капиталистов.

Долой Гучкова и Милюкова! Вся власть Советам!»

Рошаль призывал стереть с лица земли приспешников капитализма.

Неоднократные столкновения различных группировок в Совете заставляли мыслить и разбираться по существу.

Вот тройка, избранная Советом для составления ответа Керенскому на переписку о его приезде в Кронштадт.

Письмо Керенского изобиловало выражениями «мы свергли!», «мы установили!»

Красовский, который в первые месяцы Февральской революции был председателем Совета и действовал на меня авторитетом своего положения, передал мне свое предложение, в котором кронштадтский пролетариат низко раскланивался перед Керенским.

Я готов был поддержать это послание, но вот третий член тройки – матрос в фуражке с перевернутой ленточкой, в бушлате и с горящими возбужденными глазами – прочтя записку Красовского, выругался и высказал, хотя и не гладко, но выразительно свое мнение о том, что в ответе Керенскому надо сослаться на басню Крылова, в которой муха, сидя на рогах трудолюбивого вола, пищала: «И мы пахали!»

Оказалось, что выбор редакции ответ будет зависеть от меня. К кому же мне присоединиться?

Это были принципиальные разногласия партий, они не раз приводили к крупным столкновениям на заседаниях Совета.

Под таким воздействием событий находились в равных условиях многие из хорошо известных мне людей, но не все одинаково реагировали на него: одних неудержимо тянуло к старому, другие приветствовали Временное правительство в его борьбе со старым режимом, третьих это не удовлетворяло и, наконец, мутило воду беспринципное, аполитичное «болото».

Я не берусь дать исчерпывающее объяснение процессу пробуждения подсознательных классовых чувств, приведших нас к тем или иным политическим направлениям. Отчетливо только помню, что когда передо мной встал библейский вопрос «Камо грядеши?»*, я ощутил в себе потребность вместе с общей массой трудящихся участвовать в ответственном управлении городом, страной, флотом.

Так я признал власть Советов. Это был мой первый шаг…

С таким сознанием я прибыл в Архангельск.

После спешки и напряжения, связанных с окончанием инженерного училища, кипучей работы в Кронштадтском Совдепе и кое-как, с нетерпением, проведенного отпуска, я явился в штаб флотилии Северного Ледовитого океана, где темпы моей деятельности были снижены: мне хладнокровно предложили подождать возвращения из командировки флагманского инженера-механика капитана 1-го ранга Родионова**.

Поселился я в Морском Собрании и от нечего делать начал играть на бильярде. Маркёр завлек меня по всем правилам своего искусства и, наконец, так «раздел», что я был рад, когда, пошарив в карманах, нашел какую-то мелочь. Задолжал всем. Хорошо, что это случилось перед возвращением Родионова.

Флагмех сообщил мне о том, что я предназначен на крейсер «Аскольд», а до его прихода из Англии штаб направляет меня на свободную вакансию механика тральщика Т-35.

Получив аванс и литер на проезд, я расплатился с долгами, отправился пароходом в Мурманск, где стоял в ремонте мой первый корабль Т-35.

В Мурманске я представился по всем правилам старого порядка начальнику Кольского района генерал-майору Рыбалтовскому. Кроме этого генерала, который произвел на меня впечатление пассивного флегматика, я познакомился в штабе со старшим лейтенантом Лободой, оформившиммой прием и назначение. Лобода поручил мне определить состояние механизмов тральщика Т-35 и сообщить ему.

Впоследствие я узнал Рыбалтовского ближе. Однажды он провел меня, как мальчишку, так что флегматизм его оказался относительным. Случилось это так: в середине августа генерал срочно вызвал меня к себе и сообщил, что неожиданно для него прибывает в Мурманск эшелон с рабочими. Поместить рабочих негде, кормить нечем, средств для производства строительных работ в базе нет. Он распорядился задержать поезд на одной из соседних станций и просил меня как председателя Центрального комитета флотилии выехать туда, т.к. рабочие требуют к себе председателя комитета.

Я счел неудобным отказаться и поехал на паровозе в сопровождении сотрудника базы. Оказалось, дело было гораздо серьезнее, чем излагал Рыбалтовский. Меня встретили озлобленно – «в штыки». Рабочие ехали по договору, требовали деньги и продовольствие, а Рыбалтовский рассчитывал отделаться моим красноречием и уговорами.

Мне пришлось выполнить хлопотливую работу, прежде чем отправить эшелон обратно, при этом я чувствовал, что покрываю авторитетом Центромура какие-то промахи администрации.

Характерно для Рыбалтовского то, что, ссылаясь на отсутствие запасов продовольствия, в частности, для снабжения на обратный путь указанного рабочего эшелона, оказалось, что значительные запасы оленины испортились на складах, и мясо пришлось выбросить, причем и это было сделано плохо*. Мясо закопали на берегу залива в черте города так, что после нескольких приливов и отливов оно было вымыто из песка и каталось в разложившемся состоянии по отмели.

Лобода имел возраст, не соответствующий чину старшего лейтенанта, это объяснялось тем, что выпущенный из Морского корпуса в 1902 г., он вскоре ушел из флота и был возвращен только в связи с войной. Лобода, как говорили, звезд с неба не снимал, однако, в следующем году, занимая руководящую должность в Центромуре, он умело провел предательскую линию помощи интервентам и, наконец, выявил себя активным белогвардейцем. В 1919 г. он командовал на Северном фронте бронепоездом «Адмирал Колчак» **.

Т-35 стоял на берегу, механизмы были поношены, и их лучше было бы не трогать, ограничившись чисткой котла и переборкой динамо-машины. Такой вывод не понравился командиру – прапорщику флота, который с трудом пролезал через горловину схода в машинное отделение и не торопился в море. Этой же позиции придерживалось большинство команды, которая начала смотреть на меня с недовольством. Меня засыпали всякими сведениями о дефектах и предупреждали об опасностях. Дело окончилось тем, что я сдал позицию и заверил своей подписью старую дефектную ведомость капитального ремонта.

Командир требовал перевода корабля в Архангельск, куда влекло весь экипаж тральщика. Покамест в штабе согласовывали этот вопрос с Архангельском, мне опять нечего было делать.

До прихода крейсера из Англии у меня было достаточно времени для ознакомления с Мурманском и его недлинной, но поучительной историей.

Наиболее дальновидные деятели царского правительства учитывали значение Мурмана с его незамерзающими бухтами.

Еще в начале столетия С.Ю. Витте, будучи министром финансов, представлял царю докладные записки с подробными обоснованиями необходимости направления средств на создание порта на Мурмане и устройства железнодорожной связи с ним. Однако, в Совете Министров господствовали сторонники развития балтийских портов, и преимущество было отдано Либавскому порту. Только война с немцами в 1914 г. показала все значение Мурмана не только в хозяйственном, но и в стратегическом отношении.

Пришлось с 1915 г. лихорадочно форсировать прокладку железнодорожной линии, связывающей транспортные магистрали страны с незамерзающим портом на Севере.

Железная дорога вышла на берег Кольского залива с конечной станцией Мурман, где, естественно, и началось строительство поселка.

До осени 1916 г. географический пункт этого поселения и Кольской базы флота не имел определенного наименования. Эти места большей частью назывались Семёновы острова, по месту расположения хаты рыбака Семёна, около его рыболовной тони.

Впоследствии я познакомился с этим бело – русым «историческим» Семёном в Коле – старинном поселении поморов, расположенном в глубине Кольского залива, при впадении в него рек Кола и Тулома. Занятие «его» островов под пристань торгового порта основательно разорило «владетельного» Семёна.

Бывший морской министр Григорович в августе 1916 г. выехал с инспекцией на Мурман, доехал поездом до Кеми, а далее совместно с министром путей сообщения перебрался на ледокол «Канада». Таким комбинированным маршрутом пришлось добраться в Кольский залив.

В своих мемуарах Григорович пишет: «Министр путей сообщения по высочайшему повелению заложили церковь и тем самым основали город Романов – конечный пункт Мурманской железной дороги, после чего мне предложили подписать телеграмму на имя государя об открытии железнодорожного пути. Я отказался, т.к. дорога была далеко не закончена и для эксплуатации не готова. Это был только рабочий путь, многого еще недоставало, например, вода на паровозы подавалась ведрами вручную, все станционные строения носили временный характер и т.п.

Положение рабочих – военнопленных и особенно китайцев – было очень плохим, последние были почти голые и истощенные голодом».

По моим личным воспоминаниям можно добавить, что и в самом Мурманске в начале лета положение рабочих как строительных, так и портовых было не многим лучше.

В первые месяцы революции Романов-на-Мурмане был переименован в г. Мурманск. Мурманск того времени представлял из себя барачный поселок. Переполненные бараки, с немногими уцелевшими окнами, заваленные мусором и всякими отбросами, в топких улицах тайги, производили на свежего человека гнетущее впечатление.

Отсутствие мыла, белья и скудное питание способствовали антисанитарным условиям.

Так жили двадцать тысяч рабочих. Повсюду жаловались на почти полное отсутствие женщин.

В обстановке великой европейской бойни с 1914 г. мурманский путь был единственным, не считая длинного и перегруженного сибирского, который круглый год связывал Россию с союзными странами Запада. Этот путь состоял из морской части – от норвежских нейтральных вод до Мурманска – и железной дороги от Мурманска до узловой станции Званка.

Особенно очевидно было значение нового пути в зимнее время, когда замерзало Белое море и прерывалась навигация в Архангельске.

Начало поступления импортных товаров в Кольский залив относится, по-видимому, к концу 1915 г., когда часть грузов перегружалась на ледоколы для дальнейшего направления в Архангельск, а большая часть ждала транспортировки по железной дороге.

Так 9 марта 1916 г. только что прибывший руководитель обороны Кольского залива телеграфировал начальнику Генерального морского штаба: «В настоящее время всё внимание должно быть направлено на то, чтобы скопившиеся в Кольском заливе несметные боевые грузы колоссальной стоимости и значения не подверглись уничтожению. Англичане предупреждают об опасности со стороны немцев».

Прошел год, положение на конец февраля 1917 г. было следующим: в порту действовали три причала, позволяющие по расчету выгружать в сутки до 1000 тонн – около 300 т с причала. Фактически выгружали со всех трех не более 400 т в сутки. К 1 марта готовили к сдаче 4-й причал.

Порт начал работать с 26 декабря 1916 г. Всего за первые полтора месяца прибыло военного груза более 70 тыс. тонн, переработано всего 20 тыс. тонн, из них направлено ледоколами в Архангельск немногим более 5 тыс. тонн.

На железную дорогу можно было рассчитывать только до 1 мая, т.к. значительные участки пути были уложены на замерзшую почву без балласта. Грузчиков работало 400 чел., хотя числилось по списку значительно больше. Свирепствовала цинга.

Порт располагал одним краном (плавучим) грузоподъемностью 45 т, но и тот был неисправен. Транспортировка грузов по железной дороге производилась длительное время с гужевой перевалкой на еще не состыкованных участках. Этими гужевыми перевозками по вымощенным бревнами гатям руководил известный в то время всему краю капитан 2-го ранга Рощаковский, при котором рабочих выгоняли на работу палками.

Из приведенных цифр видно, что за год транспортные организации не справились с расшивкой затора в порту. Действительно, при моем приезде в Мурманск, как пристань, так и прилегающий район были завалены грузом, который только частично был сложен в штабели и прикрыт брезентом.

Многочисленные ревизии высокопоставленными лицами, иногда с участием представителей союзных правительств, говорили о тяжелом периоде всего 1916 г.

В 1917 г. Временное правительство, рассчитывая обеспечить «всеобщее наступление» и «войну до победного конца» за счет поставок с Запада военного снаряжения, послало специальную междуведомственную комиссию на Мурман. Эта комиссия пришла к заключению, что к ноябрю порт и железная дорога будут отправлять на юг по 150 вагонов в сутки.

Союзные правительства отнеслись к этому успокоительному выводу комиссии с сомнением. По сведению англичан, плавучий кран нуждался в крупном ремонте с заменой деталей, которые в России не изготовлялись, мастерская из-за недостатка рабочих далеко не удовлетворяла местные нужды, перегрузочные баржи текли и требовали докования.

На строительстве порта работали всего 100 чел., вместо 400, отмеченных комиссией. Бараков построено только 4, а требовалось 16. Отсутствовала специальная пристань для выгрузки взрывчатых веществ.

Англичане сообщали, что недостаток продовольствия и плохие жилищные условия не позволяют рассчитывать на сохранение рабочей силы зимой. Отмечалась несогласованность действий портовых и железнодорожных властей. Союзники энергично настаивали на принятии решительных мер к надлежащей подготовке Мурманска для зимней навигации 1917-1918 гг.

Из английского прогноза можно сделать вывод о тяжелом положении, в котором Мурманский путь перешел к Советскому правительству.

В последующем докладе начальника края о положении дел к ноябрю 1917 г. вполне подтвердились опасения англичан.

Меня, естественно, больше интересовали флотские вопросы. Из бесед с опытными специалистами легко было установить недовольство деятельностью Морского министерства.

Критические замечания в отношении такой авторитетной для меня, как молодого офицера, организации оставляли глубокое впечатление. Оказывается, что не высшие органы флота, а министр путей сообщения поставил вопрос в январе 1916 г. о необходимости учреждения в Кольском заливе военно-морского начальства.

Дело было доведено до верховной власти, и по указанию царя Морское министерство развернуло деятельность по созданию Кольской базы и флотилии с невозвратимой потерей полутора лет.

Это первое упущение министра Григоровича и Генерального морского штаба, которое имело непоправимые последствия.

Возникшие в условиях войны коммуникационные линии России с Англией и Америкой через Мурман потребовали обеспечения их безопасности. Стало очевидным, что для германского флота Мурман и торговые пути к нему представляли лакомый кусок. Эту опасность предрекали англичане. В начале февраля 1916 г., по прошествии полутора лет войны, начальник Морского генерального штаба сообщил главноначальстующему г. Архангельска и Беломорского водного района о том, что морской министр приказал возложить на Генеральный штаб непосредственное руководство по сооружению базы в Кольском заливе и по обороне последнего. Несколько раньше этой телеграммы, в конце января 1916 г., по докладу Григоровича, царь утвердил формирование отряда судов обороны Кольского залива в составе заградителя «Уссури», гидрографичекого судна «Харитон Лаптев», тральщика «Восток» и вспомогательных судов – пароходов «Колгуев» и «Василий Великий» – с базированием на Александровск в Екатерининской гавани, находящейся, примерно, в 50 км от Мурманска.

Начальником отряда был назначен с Балтийского флота капитан 1-го ранга Кротков с подчинением главноначальствующему гор. Архангельска и Беломорского водного района, но с правом непосредственных сношений с Морским генеральным штабом, при котором было создано специальное управление по руководству обороной Кольского залива.

На Кроткова было возложено, помимо командования отрядом, оборудование базы в Кольском заливе для морских сил Северного Ледовитого океана, а также оборона залива.

Кротков вступил в командование отрядом 26 февраля 1916 г. и поднял брейд-вымпел* старшего морского начальника на заградителе «Уссури».

На отряд под командованием Кроткова в то время возлагались следующие задачи: проводка транспортов в порты разгрузки, охрана транспортов во время грузовых операций, охрана Мурманского побережья с водным районом от норвежской границы до меридиана мыса Святой нос.

Вместе с основными директивами о деятельности Кротков получил предписание от начальника Генштаба адмирала Русина: «В Белом море и на Мурмане находятся английские морские силы, состав которых будет увеличен весной. Все английские корабли находятся под общим командованием капитана королевского флота Кемпа, подчиненного вице-адмиралу Угрюмову». Далее предлагалось ему работать в контакте с Кемпом и в ближайшее время оказать содействие английскому линейному кораблю «Альбемарль». Этот корабль вскоре был заменен линкором «Глори», который я застал в Мурманске.

Специалистам было очевидно, что создание отряда судов обороны указанного состава было бюрократическим отбыванием номера, т.к. перечисленные суда ни в коей степени не могли осуществить задачи, поставленные перед ним*.

Морское министерство только сейчас поняло бессилие флота на Севере для обеспечения безопасности грандиозных перебросок военного снаряжения и поэтому заключило весной 1916 г. с англичанами акт общего наблюдения на Мурмане под начальством русского адмирала.

Так, не предусмотрев своевременное создание на Севере надлежащего флота, Морское министерство было вынуждено вложить в пасть британского льва кисть, чего ему было достаточно, чтобы отхватить всю руку с наступлением аппетита.

С суетливой поспешностью Морской генеральный штаб стремился создать морские силы Северного Ледовитого океана. При этом был допущен ряд ошибок, не имеющих себе оправдания.

В первое время укомплектование флотилии производилось крупными надводными кораблями, годными для операций против такого же противника, а не против подводных лодок, которые в 1916 г. появились в Северном Ледовитом океане. Так были приобретены в Японии корабли «Сагами», «Танго» и «Сойя» – наши бывшие броненосец «Полтава» и крейсеры «Варяг» и «Пересвет», при этом «Полтава» была переименована в «Чесму».

С 22 марта 1916 г. во Владивостоке из этих кораблей был сформирован отдельный отряд особого назначения под командованием контр-адмирала Бестужева-Рюмина, который шел на «Варяге». 18 июня 1916 г. Бестужев-Рюмин вышел из Владивостока, но без «Пересвета». Последний сел на камни задержался до октября 1916 г. Этот отряд должен был дополниться крейсером «Аскольд», который находился в то время на ремонте в Тулоне, и составить главные силы на Севере.

Бестужев-Рюмин ещё по пути на Мурман телеграфировал начальнику Генштаба о необходимости пополнить отряд миноносцами для борьбы с подводными лодками и рекомендовал взять их во Владивостоке. После этой рекомендации только в октябре начальник штаба Русин распорядился во Владивосток о срочной отправке на Мурман миноносцев «Капитан Юрасовский», «Лейтенант Сергеев», «Бесшумный» и «Бесстрашный». Они шли под командованием каперанга Остен-Сакена*. Так была исправлена ошибка Морского штаба в определении противника, но с большим опозданием.

Планы Генштаба раскрываются из содержания телеграммы его начальника в Тулон на имя Бестужева в конце 1916 г.: «Прежде всего на Мурмане необходим адмирал, который бы на месте составил план обороны. Вам надлежит спешить на Север». Из этой директивы следует, что до конца 1916 г. действенного плана обороны Мурмана не было. Это позволило немцам достаточно свободно оперировать подводными лодками в Северном Ледовитом океане, а англичанам усилить свои силы на этом театре.

Не успел Бестужев прибыть на Мурман, как для него в Александровске была получена телеграмма Генштаба с предписанием установить дальние дозоры против подводных лодок и других кораблей противника, а также организовать конвоирование транспортов, идущих с запада: «Кротков будет подчиняться Вам, как старшему, и будет непосредственно ведать обороной Кольского района местными средствами, включая мелкие суда».

«Торопилки» об ускорении движения кораблей на Мурман сыпались из Генштаба, как из рога изобилия. Однако, старые корабли с изношенными механизмами медленно продвигались на Север, задерживаясь на ремонт. Особенно не повезло крейсеру «Пересвет», который, догоняя отряд Бестужева, наткнулся в десяти милях от Порт-Саида на мину и затонул 22 декабря 1916 г.

Имеются следующие данные о прибытии кораблей в Александровск. Первыми появились 24 июня 1916 г. миноносцы Сибирской флотилии «Грозовой» и «Властный» и на следующий день плавучая мастерская «Ксения», которая шла из Владивостока в одном отряде с указанными миноносцами.

В отчетных докладах начальника этого отряда капитана 2-го ранга Зилова сообщается несколько случаев нападения подводных лодок.

Крейсер «Варяг» под адмиральским брейд-вымпелом прибыл 17 ноября, а линейный корабль «Чесма», вышедший одновременно с «Варягом» из Владивостока, появился только 3 января 1917 г., и, наконец, 17 июня стал на якорь в Мурманске крейсер «Аскольд».

Четыре миноносца типа «Шихау», о которых было указано ранее, прибыли уже при мне – 28 августа 1917 г.* После чистки котлов в середине сентября они ушли в море для работы в Печенгском заливе**.

Из общего числа шести мореходных яхт, приобретённых или оформляемых покупкой за границей, я видел только «Ярославну», «Гореславу» и «Соколицу», они значились посыльными судами и могли нести сторожевую службу.

В 1924 г. мне пришлось руководить переоборудованием «Ярославны» для похода из Архангельска во Владивосток, где она использовалась как гидрографическое судно «Воровский». Это был первый корабль, совершивший рейс за границу под советским военным флагом.

На Александровск базировались также две малые подводные лодки «Дельфин» и № 1, однако, их командиры отказывались выходить в море даже при незначительном волнении.

По приказу Генмора от 10 августа 1917 г. этот дивизион особого назначения под командой лейтенанта Славянского был расформирован, а 23 августа исключен из списков судов флота. 10 сентября пришла в Архангельск подводная лодка «Святой Георгий-Победоносец», которая была построена в Италии без учета суровых условий нашего Севера. Она базировалась на Архангельск.

Начальник кораблестроительной части, руководивший осмотром её, доносил начальнику Управления подводного плавания о том, что лодка нежелательна для плавания в Белом море. В Ледовитом океане она действовать не может; тем более в единственном числе бесполезна. Её целесообразно перевести по внутренним путям в Балтику для береговой обороны*.

Если к перечисленным кораблям прибавить ряд вспомогательных ранее названных судов, то это будет списочный состав отряда судов обороны Кольского залива, который при мне носил местное название Мурманской флотилии. Эта флотилия как отряд обороны в буквальном смысле слова никогда не существовала, а сам адмирал Бестужев-Рюмин, вступивший в командование отрядом 2 января 1917 г., внезапно умер от приступа грудной жабы 23 марта 1917 г.

Интересно, что в начальный период Февральской революции в Романове был Совет рабочих и солдатских депутатов. Деятельность этой организации мне не была известна, намного позже в архивах встретилась телеграмма за подписью Томилова, председателя исполкома, от 25 марта 1917 г. на имя начальника Морского генштаба: «Ввиду скоропостижной смерти начальника Кольского района контр-адмирала Бестужева-Рюмина, работавшего совместно с общественной организацией на пользу Свободной России, исполнительный комитет Романова-на-Мурмане просит назначить срочно достойного заместителя, т.к. на месте кандидата указать не можем».

Из телеграммы следует, что в конце марта город ещё назывался Романов, а в мае я имел предписание из Архангельска ехать в Мурманск, таким образом, официальное переименование города, по-видимому, относится к апрелю месяцу или к 1 мая 1917 г.

Кротков с марта был в отъезде и обязанности начальника Кольского района временно принял на себя капитан 1-го ранга Лутонин – начальник Кольской базы.

В последний день марта главноначальствующий г. Архангельска и Беломорского водного района по согласованию с Генштабом предложил капитану 1-го ранга Рощаковскому исполнять обязанности начальника Кольского района и отряда судов обороны Кольского залива. Сверх того, ему было поручено из числа судов и плавучих средств, находящихся в Кольском заливе, выделить сводный отряд.

Относительно формирования сводного отряда было приказание командующего флотилией Северного Ледовитого океана вице-адмирала Корвина ещё в середине декабря 1916 г., т.е. вскоре по прибытии на «Варяг» контр-адмирала Бестужева-Рюмина. Последний назначался начальником Кольского района и отряда судов обороны Кольского района, а командующим сводным отрядом судов флотилии Северного Ледовитого океана – каперанг Кротков с подчинением Рюмину.

По этому приказу в состав отряда судов обороны Кольского залива зачислялись всего крейсер «Варяг», посыльное судно «Купава», плавучая мастерская «Ксения» и подводные лодки № 1 и «Дельфин». Все остальные суда этого района, не входившие в состав дивизиона траления, составили указанный выше сводный отряд. На этот отряд возлагалось охранение путей к Кольскому району и, по возможности, конвоирование вдоль Мурманского побережья от норвежского порта Варде до Иокангского рейда.

Формальное выполнение распоряжения началось в январе 1917 г. Кроткову вновь пришлось провести значительную организационную работу, которая в значительной степени сковывалась зимними условиями. Бестужев и Кротков всё же успели разработать и издать ряд инструкций по проходу к заливу, о порядке конвоирования, а также правила движения судов и поведения при встрече с подводными лодками, приспособленные к местным условиям. Однако, надвинувшиеся революционные события, смерть Рюмина, отъезд Кроткова и других командных лиц нарушили схему организации обороны.

При назначении Рощаковского начальником Кольского района вновь предписывалось создание сводного отряда, перед которым повторялись задачи по охране всего водного пространства, прилегающего к Кольскому району, и обеспечение безопасности путей к заливу. На должность начальника отряда – насвота – был назначен каперанг Александров. Рощаковский и Александров приступили к работе с первых чисел апреля 1917 г.

Александров был бесцветной личностью и отличался пьянством в ущерб службе, за что и был через некоторое время снят с работы. Рощаковский же – это незаурядная личность, характерный тип для царского режима. При всех его отрицательных качествах, о которых вскользь упоминалось ранее в связи с его работой по транспортировке военных грузов по Мурманской железной дороге в период её строительства, от него нельзя было отнять наличие исключительной энергии, выносливости и знание мурманских условий. Среди возчиков, грузчиков и вообще в рабочих низах его иначе не называли, как собака, но были люди, которые оправдывали его поступки тем, что выполнить операции по снабжению фронтов в тех условиях, в которые был поставлен Рощаковский, мог только деспот. Царский режим ничего не дал Рощаковскому, кроме жалкого обоза без фуража и «единиц» с голыми руками и в рваных ботинках при заполярных морозах.

Нового накора особенно недолюбливало архангельское начальство, с которым он непрерывно пререкался. Штаба Северной флотилии он вообще не признавал, а распоряжения командующего часто игнорировал. Мне рассказывали характерный пример таких взаимоотношений. Когда комфлотилии предложил отправить мотористов из отряда Рощаковского в Италию на подлодку «Святой Георгий», хотя флотский экипаж находился в Архангельске, он ответил: «Лодка мне не нужна, а без мотористов обойтись не могу». Распоряжение осталось невыполненным.

В Мурманске часто вспоминали различные анекдоты об остроумии Рощаковского в ответах на штабные запросы из Архангельска. Этот ударный практический человек не переносил штабной документации и отчётности не признавал.

При назначении на новую должность Рощаковский имел основной задачей – ликвидировать скопление военных грузов, заваливших мурманские пристани, т.к. с наступлением лета движение поездов по железной дороге прекращалось. Эта работа была его стихией, и он более и менее с ней справился, но командование отрядом и строевая служба доставляли ему много хлопот. С начала весны начали активизироваться действия немецких подводных лодок.

В первую же декаду своей деятельности в качестве начальника края Рощаковский доносил главначу, что освещение местности далее залива на восток, т.е. по пути в Архангельск не производится ни нами, ни англичанами. Он настаивал на принятии мер, и вскоре в Мурманск пришли английский крейсер «Интрепид»* и две подводные лодки. Несмотря на это, всё же пришлось в мае месяце запретить выход пароходов, т.к. одна группа подводных лодок противника заняла позиции к Варде, Мурманску и Архангельску, а вторая группа базировалась у Мурманского побережья, угрожая подходу к Святому носу. Средств для одновременных разведок, преследования и конвоирования было недостаточно.

Все предложения Рощаковского об организации обороны критиковались и даже высмеивались в штабе флотилии Северного Ледовитого океана. Наконец, израненный уколами и насмешками архангельских штабистов, рассорившись с главначем, он телеграфировал в конце мая начальнику Морского генерального штаба о том, что дальше оставаться на работе не может и передает дела начальнику Кольской базы Рыбалтовскому, заменив его инженером-механиком каперангом Садоковым. При этом он не удержался от остроты, направив по адресам руководства телеграмму о том, что ему «грустно», что его старания не удовлетворяют лиц, сидящих в кабинетах, но зато «отрадно», что дружные и самоотверженные усилия его помощников Фролова, Клягина, Аржанова и ещё многих «орлов» привели к ликвидации затора в перевозке грузов. «Сокрушаюсь, что сам плох, зато товарищи мои молодцы», – язвительно скромничал он.

С февральской «демократией» Рощаковский пытался ужиться, но с приходом Октябрьской революции советская атмосфера явно душила его абсолютизм, он сошёл с арены действий и при первой возможности перешёл на сторону врагов Советской власти, довольствуясь подсобными делами у белогвардейцев Северного правительства в Архангельске.

Прошло несколько лет, и вот однажды мне пришлось в Архангельске участвовать в погрузке тяжеловеса самым примитивным способом. Работу производили пожилые такелажники-мастера. Сложность погрузки заключалась в том, что при поднятом грузе надо было склонить мачту подъёмного устройства для направления груза в люк судна. В самый напряжённый момент старший мастер Горькавый поучал своего помощника, который явно трусил и замешкался с потравливанием лопарей канифас-блока*: «Эй, Степан, ты что, забыл выучку Рощаковского?» – и при этом старик разразился таким витиеватым словцом, о котором в морских рассказах Станюковича даже намёка нет. Эти «рощаковские» словечки оказали своё воздействие, вызвав невольно улыбку, и тяжеловес встал на своё место.

Да, оставил Рощаковский по себе память: кого загнал на тот свет с отмороженными руками и ногами, а кого кое-чему научил.

Переброске морских сил на Север придавалось столь большое значение, что о передвижении каждого корабля из порта в порт по пути следования докладывалось в ставку главнокомандующего на имя его Императорского Величества, и Морское министерство делало серьёзный вид, что вот придут корабли Бестужева, и можно быть уверенными в обеспеченности снабжением всей армии сухопутного фронта, которое поставлялось союзниками через Мурманск.

Характерно, что по приходу на Мурман каждого из указанных кораблей доносилось, что «всё обстоит благополучно» и механизмы находятся в блестящем состоянии.

Сам Григорович в своих воспоминаниях пишет: «В Мурманске осмотрел базу и был доволен. «Ксения» и миноносцы «Грозный»** и «Властный» были в порядке, а механизмы в блестящем состоянии. Ходил с ними из Романова в Александровск и обратно».

Такого же рода заключение сделал Кротков по прибытии «Варяга» и «Чесмы». Фактически же по прошествии короткого времени миноносцы «Властный» и «Грозовой», а так же крейсер «Варяг» пришлось отправить на ремонт в Англию. Комиссия английского адмиралтейства, осмотрев «Варяг», пришла к выводу, что ремонт займет не менее двенадцати месяцев, и рекомендовала отложить его до конца войны, с чем наше министерство согласилось, оставив корабль в Англии.

Миноносцы были обменены на уголь уже в 1918 году, после войны.

Мне как механику совершенно очевидно, что для тех сниженных скоростей хода, которые были достаточны для операций, указанные корабли могли бы оставаться в строю, если бы была возможность осуществить средний ремонт на Мурмане. Не ясно, чем остался доволен Григорович при осмотре Кольской базы, но эта база не имела достаточных средств для производства ремонта кораблей отряда.

Министерство не обеспечило Мурман соответствующей технической и ремонтной базой. Средства для ремонта состояли из одной плавучей мастерской «Ксения», которая обладала настолько ограниченными возможностями, что о ней как о ремонтной базе кораблей названного состава и говорить не приходится. Кротков в своих донесениях в министерство вопил о недостатке ремонтных средств как о наиболее узком месте базы. Не было дока, хотя предложение на его продажу было. Но это ещё не всё.

Весь флот пользовался английским углем, в котором сама Англия испытывала недостаток в этот период. Такая ситуация ставила флотилию в полную зависимость от союзников. Даже обеспечение кораблей пресной водой в зимнее время не было, как следует, подготовлено.

Так называемая военная пристань для подхода шлюпок и баркасов представляла из себя свайный пирс с недоделанной насыпной дамбой и без единого крана или простой грузовой стрелы, что при значительных колебаниях уровня воды создавало большие неудобства не только для принятия с берега снабжения, но и для личного состава.

В результате перечисленных ошибок Морского министерства в формировании отряда и указанной необеспеченности базы, мы были беспомощны на Севере, хотя численный состав отряда был достаточен для выполнения основных задач. Корабли сами по себе старые, да ещё сделавшие кругосветный переход, естественно, нуждались в ремонте, а получить его не могли; для операций нуждались в угле и его не имели.

Звание капитана принадлежит не только к сухопутным войскам, но еще и к корабельным. В армии России используется также и в военно-воздушных войсках, но свое распространение оно получило именно в военно-морском флоте.

Принимая во внимание иерархию в сухопутных войсках, можно провести соответствие их чинов и чинов корабельных. Однако новичкам это сделать достаточно сложно. Звание капитана в морских войсках относится к офицерскому составу старшего разряда, при этом оно еще подразделяется на ранги.

История происхождения звания

Капитан как звание был введен еще в эпоху правления Петра Великого, после возвращения императора из путешествия по заграничным странам. Это событие произошло в начале XVIII века, однако спустя несколько лет разделение капитана на ранги было упразднено.

С тех пор во времена царской власти капитану первого ранга соответствовало несколько измененное название, оно звучало как «капитан флота». По сути, в функционировании армии практически ничего не поменялось, изменились только наименования отдельных элементов структуры. При этом понятия капитан и полковник успели соединиться, поэтому присутствовало звание «капитан полковничьего ранга». Стоит отметить, что такой подход является оптимальным с точки зрения понимания, какому чину в сухопутных войсках соответствует тот или иной чин в военно-морском флоте.

В середине пятидесятых годов того же века капитанские ранги вновь были восстановлены. Причем даже был установлен возрастной ценз, то есть предельный срок, в течение которого тот или иной военнослужащий имел право занимать должность капитана первого ранга. Максимальное количество лет составляло 55, но такое ограничение распространялось только на данный чин. Капитан, например, второго ранга мог находиться в этом звании бессрочно.

Когда к власти пришли коммунисты, и наступило время Советского союза, был учрежден еще один чин, который относился к инженерам, которые наравне с другими несли корабельную службу. К этому званию приписывалось также «инженер первого ранга». Оно присваивалось только тем военнослужащим, которые были заняты в инженерном деле и находились в плавающем составе. Прочим же военным отдавалось звание полковника.

Узнай: Какую форму носят солдаты и офицеры ВКС

В армии многих зарубежных стран используется звание капитана. Однако, чтобы не повторяться, нередко применяют видоизменное наименование. Оно звучит как «кэптан», поскольку именно таким образом оно читается на английском и других языках, произошедших от латыни.

На кораблях матросы и военнослужащие, стоящие ниже рангом, могут называть капитана сокращенно «кэп». Конечно, военным уставом это не предусмотрено, однако подобная тенденция отмечается все чаще. По большей мере это является традицией или обычаем среди военнослужащих корабельных войск. Как говорят многие специалисты, если на корабле капитана называют «кэп», то это свидетельство тесных дружеских и товарищеских взаимоотношений между членами команды.

Соответствие морских званий чинам сухопутных войск

Многие задаются вопросом, капитан первого ранга – это какое звание в сухопутных войсках, как их соотнести. Получается, что этому чину соответствует звание полковника. На погонах капитана первого ранга можно рассмотреть очевидные отличия от этого чина сухопутных войск. Соответственно, капитан второго ранга является эквивалентом подполковника, а капитан третьего ранга – майору.

Зачастую возникает вопрос, какое звание выше – капитан или майор? Если мы говорим о сухопутных войсках, то майор однозначно выше капитана, поскольку первый относится к старшему офицерскому составу, а второй – к младшему офицерскому составу.

Если же в учет идет то, что капитан относится к военно-морскому флоту, то здесь необходимо уточнить, какой ранг у капитана, поскольку от этого фактора будет зависеть и старшинство. Как уже было сказано, майор соответствует самому младшему капитанскому званию на флоте.

Капитан первого и второго ранга будет идти выше, чем майор в сухопутных войсках, а капитан третьего ранга по званию будет ему равен.

Для еще совсем молодых военнослужащих остается загадкой, какое звание после капитана в морских войсках. Капитанский ранг – это ранг, который относится к старшему офицерскому составу на корабле. Все три звания означают, что офицер, который им принадлежит, находится в старшем составе.

Узнай: Игорь Олегович Родобольский - самый титулованный российский военный

Далее идет уже высший состав российской армии, и первой ступенью является контр-адмирал. В сухопутных войсках этому рангу соответствует звание генерал-лейтенанта или же генерал-майора. Дело в том, что званий в высшем офицерском составе неодинаковое количество в данных видах войск, поэтому ответить точно на этот вопрос достаточно трудно.

Поэтому при вопросе, после капитана какое идет звание, можно с точностью сказать, что далее идут адмиралы, которые, в свою очередь, также подразделяются на несколько видов по старшинству.

Погоны капитана военно-морского флота

Погоны капитана 3 ранга выглядят аналогично как и погоны майора за исключением цветовой гаммы. Параметры наплечных знаков отличий военнослужащих данного ранга следующие:

• на погонах имеется два просвета, которые обозначены двумя параллельно идущими прямыми золотисто-желтого цвета;
• строго между этими полосами находится единственная звезда, которая присуща данному званию;
• диаметр единственной звезды составляет 2,2 см;
• расстояние от края погона составляет 6 см;
• данных о расстоянии между звездами для данного звания не предусмотрено, поскольку звезда находится в единственном экземпляре.

Погоны капитана 2 ранга соответствуют внешнему виду погон подполковника. Параметры наплечных знаков данного звания следующие:

• капитан второго ранга, погоны которого по внешнему виду отличаются от предыдущего звания только количеством звезд, также имеют два желтых просвета на серовато-синем фоне;
• на каждом погоне располагается по две звезды, которые находятся на одинаковом расстоянии друг от друга;
• диаметр каждой звезды составляет, аналогично капитану третьего ранга, 2,2 см;
• расстояние, на котором находятся звезды от края погона, составляет 3,5 см;
• между звездами капитана второго ранга также не предусмотрено, поскольку они находятся на одинаковом расстоянии по отношению друг к другу.

Погоны капитана первого ранга по внешнему виду соответствуют званию полковника в сухопутных войсках. Параметры его наплечных знаков отличия следующие:

• на каждом погоне расположено три звезды;
• диаметр каждой из звезд, по сравнению с предыдущими званиями старшего офицерского состава, остается неизменным и составляет 2,2 см;
• расстояние, на котором находятся звезды, отсчитывая от края погон, составляет так же, как и у капитана второго ранга, 3,5 см;
• поскольку от первых двух звезд вдоль погона третью отделяет определенное расстояние, то параметр межзвездного пространства в данном случае присутствует и составляет 3,5 см.

Узнай: Какие воинские звания предусмотрены в армии РФ

Страница 1 из 4

1 9 8 8 год.

1. «У меня это в уму не влаживается».
(м-н Чеверда)
2. «У нас многие не охватаны партийной работой».
(м-н Кравченко)
3. «Поправка на дурака, как говорят, вернее, как мне в свое время говорили».
(кап.1 ранга Алтунин, УЦ).
4. «Гласность у нас висит на 2 этаже».
(кап.1 ранга Скрипко, УЦ).
5. «Вы пальцами своего нахальства треплете струны моего терпения».
(кап.2 ранга Иванов, ВВМУРЭ им. А. С. Попова).

1 9 8 9 год.

6. «Вот приедете в Западную Лицу и вас там сразу поставят раком по стойке «смирно»».
(кап.2 ранга Шарапов, УЦ).
7. «Сколько можно напоминать? Вы, или жуёшь, или Вас нет».
(кап.2 ранга Локоть).
8. «Радист, выньте микрофон изо рта и доложите как положено».
-Минуту ждать…».
(Кап.1 ранга Ляхов).
9. «Начхим, Вы первый раз заступаете дежурным по кораблю. Я могу быть спокоен?
-Да. А где Вас найти?»
(СПК к2р Воронков с НХС ст. л-том Шенаевым).
10. «Мне анонимные звонки не нужны. Можете прийти анонимно и сказать.»
(Кап.2 ранга Щуренко).
11. «Из суточных планов: «Расход: Ст. л-т Переверзев - расход.»
(Б-534)
12. «Как Вы понимаете пословицу: «Лес рубят -щепки летят»?
-Это борьба за экологию и репрессии»
(ст.2ст.Борисов).

1 9 9 0 год

13. «Шестой!
-Есть шестой!
-Авезов, это ты?
-А, что, не видно что -ли?»
(Из разговора по ГГС КПЛ кап.2 ранга Щуренко с ст.2ст.Авезовым).
14. «В стране развал, а Вы меня за какого-то матроса дерёте.»
(М-н Барбаш).
15. «Давыдов, кто здесь старший?
-Кто старший не знаю, а крайний всегда я.»
(СПК кап.2ранга Воронков с л-том Давыдовым на большой приборке).

1 9 9 1 год.

16. «Ну и поощрите его краткосрочным отпуском по такому-то адресу.»
(Кап.2 ранга Щуренко).
17. «Не надо тянуть резину за хвост.»
(к-л-т Южаков).
18. «Поцелуйте меня в ж.. под хвост.»
(кап.2 ранга Щуренко).
19. «Коробков, Вы почему без ПДУ?
-А я снизу спустился.»
(л-т Коробков).
20. «ВО: Центральный! Обнаружен самолёт. Направление справа-налево.»
(Ст. л-т Горбенко).
21. «Командир: Помощник. Нужно это сделать немедленно.
-ПК: С Вами всё ясно, товарищ командир.»
(Ст. л-т Горбенко).
22. «Командир: Доктор, Вы где были во время тревоги?Мы уже дали радио об аварии.
Доктор:-Я никакого радио не получал..»
(Ст. л-т м/с Шипулин).
23. «Завтра на внешнем объекте работают 6 человек.Точнее, 4 человека и 2 курсанта.»
(Кап.2 ранга Щуренко).
24. «СПК: Начальнику М/С прибыть в ЦП!
НМС:-Я слышу всё, спасибо большое.»
(Ст. л-т м/с Шипулин).
25. «Завтра начинается ППО, ППР. Озадачьте л/с, чтобы был пострижен.»
(Кап.2 ранга Воронков).
26. «КП-4:Товарищ командир! Получена квитанция от 103 космического аппарата.
-Есть КП-4.Квитанция получена?
-Так точно!
-Есть. От аппарата?
-Так точно!
Есть.103-го?
-Так точно!
Есть. Хорошо.»
(Кап.2 ранга Щуренко).
27. «Я хочу, чтобы все здесь сидящие твёрдой командирской рукой спрашивали с подчинённых.»
(НПО кап.1 ранга Обризан).
28. «Командир своим твёрдым умом всё ПРОКЛАФИЦИРОВАЛ.»
(НПО кап.1 ранга Обризан).
29. «Метрист: Мостик. Справа 30 цель не наблюдаете?
-Нет.
-Мостик - метрист. Справа 30, в дистанции 263 каб. обнаружена цель.»
(М-н Колесников).
30. «Дальнейшие планы не ясны, поэтому, на всякий случай, сделаем приборку.»
(Кап.2 ранга Воронков).
31. «Самый короткий путь мимо начальника, это вокруг него.»
(Кап.2 ранга Юрин).
32. «Ламехов, я Вам «шило» даю не для того, чтобы Вы его на матчасть расходовали, а на дыбу в 1 отсеке.»
(Кап.2 ранга Воронков).
33. «СПК: Ламехов, ты, что, воды попил?
-Что, я пьяный что -ли?.»
(Кап. л-т Ламехов).
34. «У нас в Татарии день такой есть -среда называется.»
(Кап. л-т Южаков).
35. «Подведение итогов Б-534.
СПК: Товарищ командир, у Вас будет что-нибудь для л/с?.
Командир: -Вы до них план довели?.
СПК: -Да. Я сказал, что план большой и непонятный.
Командир: -Ну, правильно. Распускайте народ..»
(Кап.2 ранга Щуренко,кап.2 ранга Воронков)
36. «Вы, откуда берете информацию?
- Она ко мне с 5-го стекает.»
Ст. л-т Пештерев
37. «Завтра с утра проводим большую приборку с мокрым концом.»
(Кап.2 ранга Воронков).
38. «Командир в перископ: Самолёт сбросил буй.
НШ: -Ну, и где он?.
-Да мне пока не видно ни буя, ни х….»
(Кап.2 ранга Щуренко).
39. «Штурман. Дай мне карту от речки Чёрная, ну и до этой срани, ну ты знаешь.»
(Кап. 2 ранга Щуренко).
40. «В перископ: Авианосец здоровый, аж в очко не влазит.»
(М-н Ячменёв).
41. «Центральный. Хорош моторы гонять. На пусковых сопротивлениях уже можно яйца жарить.
-Центральный: -Есть яйца жарить.»
(Б-534).
42. «Штурман. В перископ Кувшин видишь?.
-Я его лицезрею.»
(Кап.3 ранга Фадеев).
43. «Лейтенант.Посмотри дифферент.
-Здесь между половинкой и единичкой.»
(Л-т Закурдаев).
44. «Я Вас сейчас поставлю вертикально.»
(Кап.2 ранга Воронков).
45. «Центральный. «КОРУ» прошу не вытаскивать.»
(Л-т Коробков).
46. «Товарищ командир, разрешите получить задание на вахту?.
-Пошёл в п….»
(Кап.2 ранга Щуренко).

1 9 9 2 год.

47. «Товарищ командир. Вы, что издеваетесь над всеми?
-Я издеваюсь не над всеми, а только над Вами.»
(Кап.2 ранга Щуренко).
48. «Встречайте аэропорту везу 300 кг. огурцов.»
Ст. кап.л-т Пештерев
(Телеграмма командиру).
49. «Обращаю внимание на сказуемое: готовность дивизии -постоянная.»
(Кап.1 ранга Катухин).
50. «Коряушкин.
-Чиво?
Не чиво, а выгляни из-за перископа, как положено.»
(Ст. л-т Ламехов из разговора с матросом).
51. «Доктор выходит из каюты командира и поёт: Я сучка, сучка, сучка, а вовсе не медведь.»
(Ст. л-т м/с Шипулин).
52. «Товарищ капитан 1 ранга. Можно вопрос?
-Можно, но если глупый, то по команде.»
(Кап.1 ранга Катухин).
53. «Вот заменим продразверстку продналогом, уничтожим частную собственность, раздадим чёрные «Волги» участковым врачам -и тогда заживём!.»
(Вице-адмирал Ерофеев).
54. «КД перед строем дивизии: У меня рук не хватит, чтобы это всё рассказать.
Голос из строя: -А у нас не хватит ног, чтобы это всё выслушать.»
(Контр-адмирал Шкирятов).
55. «Когда ваши жёны в руках вместо хера будут держать черенок лопаты, тогда из Западной Лицы можно будет сделать нормальный город.»
(Вице-адмирал Ерофеев).
56. «А вот завтра мы и решим -идти снегу, или нет.»
(Контр-адмирал Бородич).
57. «Я уже подписал документы на авианосце имени меня.»
(Капитан 1 ранга М. Ю. КУЗНЕЦОВ).
58. «КПС: -Доложить вариант использования антенн.
-Вариант № 7.
-Во, бля!.»
(Кап. -л-т Парахин).
59. «К- р БЧ-5: Застопорили турбину, перешли на движение под РДК.
НШ: -А! Ну чувствуется скорость, аж шапку стало срывать. Кто их
Придумал -эти сионистские бздюшки.»
(Кап.1 ранга Катухин).
60. «Сколько разных маразматических бумажек! Компрессор легче пустить, чем записать этот пуск.»
(М-н Барбаш).
61. «Начинаем отработку маневра «Человек за бортом»,лейтенанту Самарычеву приготовиться.»
(Кап.2 ранга Орловский).
62. «Выявлены случаи нарушения матросами правил неуставных взаимоотношений.»
(Кап.1 ранга Обризан).
63. «Штурман! И вообще, только «так точно» и «никак нет».Короче, пи…ц, берите командные слова и учитесь разговаривать.»
(Кап.1 ранга Катухин).
64. «Кто не заходит в центральный - каждый норовит в очко заглянуть.»
(Ст. л-т Давыдов, про перископ).

Рассматриваемый период охватывает время с сентября 1935 года по май (ноябрь) 1940 г.

Несмотря на введение в 1924 г. замаскированной системы воинских званий, необходимость введения полноценной системы персональных званий была очевидна. Руководитель страны И. В. Сталин понимал, что введение званий повысит не только ответственность командного состава, но и авторитет, самоуважение; повысит авторитет армии среди населения, поднимет престиж военной службы. Кроме того, система персональных званий облегчала работу кадровых органов армии, позволяла разработать четкий набор требований и критериев к присвоению каждого звания, систематизировала служебную переписку, явилась бы существенным стимулом служебного рвения. Однако, часть высшего командного состава (Буденный, Ворошилов, Тимошенко, Мехлис, Кулик) сопротивлялась введению новых званий. Им было ненавистно само слово «генерал». Это сопротивление нашло свое отражение в званиях высшего командного состава.

Постановлением ЦИК и СНК СССР от 22 сентября 1935 г. отменяется деление военнослужащих по категориям (К1, ..., К14) и устанавливаются для всех военнослужащих персональные воинские звания. Процесс перехода на персональные звания занял всю осень до декабря 1935 г. Кроме того, знаки различия по званиям были введены лишь в декабре 1935 г. Это и породило общее мнение историков, что звания в РККА были введены в декабре 1935 г.

Рядовой и младший командный состав также в 1935 г. получили персональные звания, которые, однако, звучали как наименования должностей. Эта особеность наименования званий породила широко распространенную ошибку многих историков, которые утверждают, что в 1935 г. рядовые и младший командный состав званий не получили. Однако Устав внутренней службы РККА 1937 г. в ст. 14 п. 10 перечисляет звания рядового и младшего командного и начальствующего состава.

Следует, однако, отметить отрицательный момент в новой системе званий. Военнослужащие были разделены на:

• 1) Командный состав.
• 2) Начальствующий состав:
• а) военно-политический состав;
• б) военно-технический состав;
• в) военно-хозяйственный и административный состав;
• г) военно-медицинский состав;
• д) военно-ветеринарный состав;
• е) военно-юридический состав.
• 3) Младший командный и начальствующий состав.
• 4) Рядовой состав.

Для каждого состава были введены свои собственные звания, что усложнило систему. Избавиться от нескольких шкал званий удалось в частично только в 1943 г., а остатки устранялись еще в середине восьмидесятых годов.

P.S. Все звания и наименования, терминология и орфография(!) выверены по оригиналу - "Устав внутренней службы РККА (УВС-37)" Издание 1938 г. Воениздат.

Рядовой, младший командный и начальствующий состав сухопутных и воздушных сил

Командный состав сухопутных и воздушных сил

*Звание «Младший лейтенант» было введено 05.08.1937 г.

Военно-политический состав всех родов войск

Звание «Младший политрук» было введено 05.08.1937 г. Приравнивалось к званию "лейтенант» (именно к лейтенанту, но не к младшему лейтенанту!).

Военно-технический состав сухопутных и воздушных сил

*Звание «Младший воентехник» было введено 05.08.1937 г., соответствовало званию «младший лейтенант». Лицам, имеющим высшее техническое образование при поступлении в армию в технический состав сразу присваивалось звание «Военинженер 3-го ранга».

Военно-хозяйственный и административный, военно-медицинский, военно-ветеринарный и военно-юридический состав всех родов войск

Лицам, имеющим высшее образование при поступлении или призыве в армию сразу присваивалось звание «Интендант 3-го ранга»; высшее медицинское образование при поступлении или призыве в армию сразу присваивалось звание «Военврач 3-го ранга» (равное званию «капитан»); высшее ветеринарное образование при поступлении или призыве в армию сразу присваивалось звание «Военветврач 3-го ранга»; высшее юридическое образование при поступлении или призыве в армию сразу присваивалось звание «Военный юрист 3-го ранга»

Появление генеральских званий РККА в 1940 г.

В 1940 г. в Красной Армии появляются генеральские звания, что явилось продолжением процесса возврата к системе персональных воинских званий открыто начатого в 1935 г., а в замаскированном виде еще с мая 1924 г. (введение так называемых «служебных категорий»).

После долгих споров и раздумий - система генеральских званий Красной Армии была введена Указом Президиума Верховного Совета СССР от 7 мая 1940 г. Однако они были введены только для командного состава. Начальствующий состав (военно-политический, военно-технический, военно-медицинский, военно-ветеринарный, юридический, административный и интендантский состав) остался с прежними званиями, которые будут изменены только в 1943 г. Впрочем, комиссары получат генеральское звания осенью 1942 г., когда будет упразднен институт военных комиссаров.