памятник архитектуры (федеральный) Дом Юшкова или Юшков дом - один из наиболее ярких памятников московского классицизма. Построен на рубеже 1780-1790-х годов по заказу генерал-поручика И. И. Юшкова. Автором проекта, согласно одной из многих версий, был Василий Баженов. Дом Юшкова расположен на углу Мясницкой улицы и Боброва переулка по адресу: Мясницкая улица, 21.

В 1780-х годах годах генерал-поручик Иван Иванович Юшков приобрёл участок земли на Мясницкой улице для строительства дома, которое завершилось уже после его смерти. Авторство проекта приписывается архитектору Василию Баженову, хотя это и не подтверждено документально. К 1805 году здание было вчерне выстроено, но верхние этажи долгое время оставалось не отделанными. После смерти Ивана Ивановича дом принадлежал его сыну, Петру Ивановичу Юшкову. При нём в доме проводились пышные балы и масонские собрания. К 1830-м годам Юшков разорился и вынужден был сдавать помещения в своём доме в аренду. В 1838 году зал в доме Юшкова стало арендовать Московское художественное общество. В 1844 году в доме Юшкова разместилось Училище живописи и ваяния, хозяин продал учебному заведению свой дом за 35 тысяч рублей серебром. С 1865 года в училище стали преподавать и зодчество. С 1872 года в училище проводились выставки передвижников. В конце XIX века дом Юшкова перестраивался: были расширены окна, изменилась отделка, со стороны Боброва переулка пристроили кирпичный корпус. В начале XIX века во дворе училища были построены корпуса, где снимали квартиры художники. В 1918 году в доме Юшкова разместились Государственные свободные художественные мастерские. В 1920 году они были преобразованы во ВХУТЕМАС. В 1926 году он был реорганизован во Вхутеин. В 1942 году в доме Юшкова обосновался Московский механический институт (ныне МИФИ). После того как в 1962 году МИФИ переехал в новый корпус на Каширском шоссе, в доме Юшкова разместились Всесоюзный научно-исследовательский и проектный институт по отраслевым автоматизированным системам управления (ВНИПИОАСУ) и организация ЦНИИТЭИМС. В 1980-х годах предполагалось переместить в дом Юшкова Тургеневскую библиотеку. Но в 1986 году дом был передан Институту живописи, скульптуры и художественной педагогики. В 1989 году институт был преобразован в Российскую академию живописи, ваяния и зодчества. Во второй половине 1990-х годов в доме Юшкова была проведена реставрация.

Архитектура

Композиционным ядром дома Юшкова является угловая полуротонда с ионической колоннадой. Эта полуротонда в дальнейшем неоднократно копировалась другими московскими архитекторами. Боковые крылья дома Юшкова, выходящие на улицу и переулок, имеют одинаковую архитектуру и оформление. Нижний цокольный этаж отделан каменными плитами, стены верхних этажей покрыты штукатуркой. Помещения дома Юшкова имеют прямоугольные, круглые и овальные формы. Из парадного вестибюля, имеющего эллиптическую форму, наверх ведёт лестница. В угловой части здания размещены круглые залы.

Попеняли друзья, что забросил журнал и прекратил домоведение вывешивать. Попробую посильно исправляться. Продолжаю по порядку, это из "Ностальгии" №3.

Рог изобилия
Дом Юшкова, Мясницкая, 21

Как бы ни упорствовали в своей одержимости противники «искусства для искусства», форма не только определяет, но даже предопределяет содержание. Другое дело, что происходит это всякий раз парадоксально, несуразно, порой вопреки воле человека, данную форму сотворившего. Что заставляет задумавшегося либо пожать недоуменно плечами, либо метнуть боязливый взгляд небесам. Судите сами. Дом, выстроенный по проекту Василия Ивановича Баженова для гражданского губернатора Москвы Ивана Ивановича Юшкова был задуман в форме рога изобилия. Идея нехитрая, потому как был тот дом угловым - угол Мясницкой и Юшкова (ныне Боброва) переулка. Отметим сразу, что ноухау Баженовского гения - вынесенная на угол здания полуротонда с ионической колоннадой - впоследствии бессчётно копировалась при строительстве угловых зданий в российской провинции.
Ранее земельный участок принадлежал участнику Полтавской баталии и турецких походов генералу Ивану Ильичу Дмитриеву-Мамонову. А рядышком располагалась знаменитая церковь Святых Великомучеников Фрола и Лавра, куда в день их поминовения, 18 августа по старому стилю, со всей Москвы извозчики вели лошадей, чтобы кропить их святой водой: «Флор-Лавёр до рабочей лошади добёр». В 1935-м при строительстве метро церковь снесли.
Рог изобилия, положенный в основу Баженовского проекта, неслучаен. Интрига заключается в том, что и Баженов, и Юшков были членами масонской ложи - а для вольных каменщиков всякое созидание было исполнено глубокого символического и духовного смысла. Всевышний же почитался как Верховный Зодчий Мироздания. По некоторым смутным намёкам, Баженов воплотил во внутренней планировке здания - сложном сочетании круглых, овальных и прямоугольных помещений, создающем поразительный пространственный эффект, - идеи, которые ему не удалось воплотить для Большого Кремлёвского дворца. Он тогда уже успел впасть в немилость у матушки императрицы, неосторожно выступив посредником между наследником престола Павлом Петровичем и кружком Н.И.Новикова, прочившим цесаревича в верховные мастера своей ложи. И тут - товарищ по масонству, первейший московский богатей Юшков предлагает соблазнительный заказ.
Здание строилось с конца 1780-х, а отделка верхних этажей происходила уже в 1805-м. Было предусмотрено всё потребное хозяевам: и домовая церковь в честь Казанской Богоматери, и помещение для собрания ложи, и гигантская бальная зала. Она-то и сыграла роковую роль в судьбе первых хозяев дома. Сын генерал-губернатора Пётр Иванович унаследовал от папеньки не только членство в ложе, но и этот каменный рог изобилия. И, похоже, возомнил себя новым Лукуллом. Балы, которые он закатывал, поражали воображение современников: «Он в 1811 г. давал у себя на даче в течение трех недель сряду 18 балов, с фейерверками и музыкой в саду, так что окрестные фабрики перестали работать, ибо фабричные все ночи проводили около его дома и в саду».
Однако в доме собиралась и более серьёзная публика: Карамзин, Херасков, Новиков - по сути дела, весь просветительский кружок, с которым в те годы было связано существование Московского университета.
Во время пожара 1812-го Баженовский шедевр чудом избежал гибели - служители располагавшегося напротив почтамта напоили и связали факельщиков, поджигавших дома по приказу отступающего Наполеона.
При правлении Александра то ли масонство Юшкова-младшего оказалось невзаправдашным, то ли времена пошли какие-то более требовательные - но рог изобилия для семьи хозяев здания иссяк. Чтобы свести концы с концами, они начали сдавать помещения внаём. Новый этап в жизни дома можно датировать 1838 годом, когда одну из зал сняло в аренду для размещения Рисовальных классов Московское художественное общество. В 1844 году уже всё здание было приобретено для училища за 35 тысяч рублей серебром, а с 1865 сюда была переведена Московская дворцовая архитектурная школа, и с тех пор появилось название: Училище живописи, ваяния и зодчества. Здесь преподавали, учились и жили (перечисляем только самых-самых) Васнецов, Левитан, Нестеров, Перов, Поленов, Саврасов, Серов, Паоло Трубецкой, Шехтель, Шишкин. С 1872 года в доме Юшкова устраивались выставки художников-передвижников, и на сопутствующих им заседаниях московской художественной общественности бывали Грановский, Мочалов, Островский, Сергей Соловьёв, Третьяков, Лев Толстой, Чехов, Шевченко, Щепкин.
С осени 1894 года в первом этаже кирпичного надворного флигеля поселилась семья нового преподавателя Фигурного класса Леонида Осиповича Пастернака. Одним из ярчайших детских воспоминаний его сына, маленького Бори, стало увиденное 30 октября 1894 года с круглого балкона угловой ротонды училища перенесение праха Александра III, с поразительной подробностью описанное им спустя более полувека в очерке «Люди и положения». Однако ещё более поразителен другой эпизод, произошедший с четырёхлетним Борей 23 ноября того же года: он проснулся от какого-то непривычно страшного звучания музыки, заплакал, и его вынесли к гостям, в числе которых был какой-то бородатый старик, к которому Боря немедленно забрался на колени и успокоился. Только в 1955 году, прочитав дневник Софьи Андреевны Толстой, Пастернак узнал, что стариком этим был Лев Толстой, приехавший к его отцу, чтобы прослушать вместе траурное трио Чайковского и почтить память только что умершего Антона Рубинштейна. Бродский вспоминал, что, пересказывая эту историю, ироничная Ахматова высказывалась в том смысле, что везунок Боря точно знал, когда надобно проснуться.
В 1911 году в Училище был принят со второй попытки молодой Владимир Маяковский. Здесь произошла его встреча с Бурлюком, приведшая, в итоге, к созданию русского футуризма.
После революционной неразберихи, в конце 1920 года Училище было преобразовано в Высшие Художественно-технические мастерские - знаменитый ВХУТЕМАС (с 1927 ВХУТЕИН), впоследствии преобразованный в Московский Художественный Институт имени Сурикова. С 1935 года помещения в доме Юшкова начали занимать разнообразные конторы и организации. В 1942 году здесь базировался Московский Технический институт, ставший с 1953 года знаменитым МИФИ. Кстати, расположенные в подвале здания лаборатории института породили среди московских антисемитов по сей день бытующую легенду, что именно здесь, «в непосредственной близости от православных святынь», «по приказу кавказского еврея Берии» был размещён первый советский атомный реактор. Что неправда. Но смешно.
Ныне в отреставрированном доме Юшкова располагается основанная Ильёй Глазуновым Всероссийская академия живописи, ваяния и зодчества. Похоже, рог изобилия снова наполнен, и на сей раз он проливается на тех, кому это и вправду необходимо - на молодых художников. Говорят, в правительстве Москвы идёт речь о восстановлении образовывавшего ранее творением Баженова единый ансамбль храма Фрола и Лавра. Дай Бог. А то заглянешь в Левитановский зал Третьяковки - и увидишь купола и колокольню несуществующей церкви, написанные из окна дома Юшкова. А нынешним студентам Академии что писать - торговые палатки?

Когда выходите из метро «Чистые пруды» или просто поворачиваете с бульвара налево к Мясницкой, то сразу за зданием почтамта, на противоположной стороне обязательно увидите прекрасное по красоте и архитектурному решению здание с ротондой. Но история его начинается гораздо раньше. В те времена, когда улица открывалась не этим домом, а была почти не застроена. Это потом она изгибалась кривой линией вместе с домами, слушая грохот колес и звонки проходящих мимо трамваев. Потом не стало ни этих домов, на стоящего рядом храма, ни трамвайных путей...

Начало

А началось все с того, что участок земли, на котором стоит дом №21 на углу Мясницкой и Боброва приобрел в 1716 году будущий генерал-аншеф Иван Ильич (старший) Дмитриев-Мамонов - участник Полтавского сражения, Персидского похода и других военных баталий начала восемнадцатого века. Известно, что в Москву он был отправлен для подавления возможных бунтов. 21-го мая 1725 года, в день учреждения ордена Святого Александра Невского, Мамонов был пожалован орденом в числе первых девятнадцати кавалеров его за многочисленные военные походы и ревностную службу, которую он нес «порядочно, верно и беспорочно». Успел ли он что-то построить — доподлинно неизвестно. Есть версия, что он то ли начал строительство, то ли даже успел выстроить дом. Умер он в 1730 году в возрасте 50 лет.

Среди его потомков было немало известных людей: военачальников, литераторов, декабристов. Но сын его, Федор Иванович, несмотря на большие заслуги, впал в немилость, был сослан в поместье, где сошел с ума. Естественно. Ему было не до земельного участка на Мясницкой. Этот участок вместе с тем, что на нем находилось перекупил генерал Иван Иванович Юшков. Вот его именем это здание до сих пор и называют. Впрочем, называют его не только «дом Юшкова», но и «дом с привидениями».

Масонский дом

Тайна рождения «дома с привидениями» и сегодня будоражит умы изыскателей и любителей необычного. Архивные хроники сохранили для нас сухие строки документов, из которых следует, что на рубеже 1780-90-х годов генерал-поручик Иван Иванович Юшков приобрел участок земли в самом центре Москвы, «в четвертом квартале церкви Флора и Лавра, что у ворот Белого города» для постройки собственного дома.

Рядом уже стояла церковь Святых великомучеников Фрола и Лавра, куда в день их поминовения со всей Москвы извозчики вели красиво наряженных лошадей, дабы окропить животных святой водой: «Флор-Лавер до рабочей лошади добер» (Сейчас храма, увы, давно уже нет. Его снесли при строительстве первой линии метро). Иван Иванович Юшков происходил из древнего знатного рода. Среди его именитых предков был даже князь Зеуш, выехавший из Золотой орды к великому князю Дмитрию Донскому.

А вот Иван Иванович, несмотря на высокий воинский чин, в баталии не рвался. Чин он получил, продвигаясь по карьерной лестнице государевой службы, сумев дослужиться до главного судьи судного приказа (фактически нынешнего председателя Верховного суда России, да простит меня за такое сравнение Вячеслав Лебедев, занимающий эту должность). Затем Юшков стал президентом камер-коллегии, генералом-полицмейстером в Петербурге, а затем московским губернатором. Дата начала строительства дома неизвестна. Не сохранилось в документах и имени зодчего, по проекту которого построено здание. Хотя искусствоведы и архитекторы уверенно и единодушно заявляют: дом строил или перестраивал никто иной, как неповторимый Василий Баженов.

Эти выводы сделаны на основании сравнительного анализа стиля и архитектурных приемов дома Юшкова с другими домами или проектами, где авторство Баженова подтверждено документально. А впервые появившись на доме Юшкова, угловая полуротонда впоследствии многократно копировалась при строительстве угловых зданий в русских провинциальных (да и не только) городах. Отделка цоколя каменными плитами в сочетании с гладкими стенами верхних этажей — один из излюбленных архитектурных приемов Баженова. Во всяком случае, известно, что подобный вариант отделки он намеревался использовать в разработанном им проекте Большого кремлевского дворца, который так и не был осуществлен. Сложное сочетание разнообразных по форме овальных, полуовальных, круглых комнат, создает поразительный пространственный эффект. Парадный вестибюль с лестницей имеет эллиптическую форму. Большой круглый зал с куполом внутри ротонды, по мнению исследователей. Мог быть специально отведенным местом для масонских ритуалов. Масонский храм всегда круглый и близок к любимому символу братства — улью с пчелами.

Долгострой

Иван Иванович Юшков был масоном (как и Баженов) и? довольно часто собирал у себя собрания этого тайного общества, которые посещали книгоиздатель Новиков, поэт Херасков, историк Карамзин... Эти сборища и давали повод многочисленным пересудам и разговорам об обрядах «черной мессы» и тому подобному. Кстати, дом построен в форме рога изобилия, что тоже ведет нас к масонским символам. Справедливости ради надо заметить, что дом славился не только собраниями ложи, но и знаменитым на весь город великосветским салоном, где собирались все сливки общества.

Баженов во времена строительства генеральского дома оказался в немилости у императрицы Екатерины II, прознавшей, что архитектор неосторожно выступил посредником между цесаревичем Павлом Петровичем и кружком Николая Новикова, пророчившим наследника престола в верховные мастера своей ложи. Понимая, к чему может привести заговор, императрица принимает решение уволить Баженова с государевой службы.

Возможно, поэтому, чтобы поддержать брата по ложе, Юшков и предложил ему работу. А может и наоборот — воспользовался ситуацией, чтобы сбить цену. Опальный художник, даже гениальный, всегда дешевле сановного, даже если последний бездарен. А тут и опальный, и великий сразу. Во всяком случае, личные отношения обоих не вызывают сомнения — многочисленные воспоминания современников подтверждают - Баженов был частым гостем Юшкова.

Известно, что строительство было закончено до конца восемнадцатого века. Но вот когда — непонятно. По разным источникам? в период от 1769 до 1795 годов. Во всяком случае, отделка верхних этажей растянулась на десятилетие. А хозяин тем временем расположился на двух первых этажах. Полностью дом был готов к 1805 году, когда генерал уже 24 года как умер.

Домом владела его вдова — тайная советница Настасья Петровна, а затем младший сын — тайный советник Петр Иванович Юшков. Кстати, тогда Бобров переулок носил имя Юшкова.

Он продолжил традиции отца, устраивая частые пышные балы и приемы. Да и масонские собрания здесь тоже не прекратились, поскольку младший Юшков тоже принадлежал к тайному обществу. Балы, которые он закатывал, поражали воображение современников: «Он в 1811 году давал у себя на даче в течение трех недель сряду 18 балов, с фейерверками и музыкой в саду, так что окрестные фабрики перестали работать, ибо фабричные все ночи проводили около его дома и в саду».

Даже монахини из соседнего Новодевичьего монастыря дивились с высоты монастырских стен небывалым фейерверкам, громкой музыке и цыганскому пению. Удивительно, но при таком хозяине дом каким-то чудом пережил два грандиозных московских пожара — в 1812 году служители расположенного рядом почтамта просто напоили и связали факельщиков, которые поджигали дома по приказу отступавшего Наполеона. В 1816 году при пожаре сгорела практически вся Мясницкая улица, но опять же, огонь не тронул творение Баженова. После всего этого в народе за домом окончательно укрепилась слава масонского гнезда, а впоследствии, когда мистическое обаяние масонов несколько спало, неожиданно выяснилось, что в доме завелись «страшные приведения».

В конце концов Юшков обанкротился, даже связи и дружба не помогли. Но он не решился заложить дом и стал его сдавать. Был тут известный на весь город магазин купца Андрея Кригера, где продавались «всякого сорта французские новопривезенные вина бочками, ведрами, ящиками, бутылками», была торговая контора по продаже новых английских патентованных бумажных полотен. Именно тогда здесь поселилась чета Кусовниковых, о которых мы говорили в прошлый раз. Отсюда и призрак старика, бродящий по Мясницкой. А с 1838 года Юшков нашел одного арендатора - Московское художественное общество. Правда, сначала у него снимали только один зал — для рисовальных классов.

Пристанище муз

Здесь были организованы бесплатные курсы по обучению рисованию одаренных людей. Это было началом Московского училища живописи и зодчества, которое официально открылось в 1844 году в Мясницкой части под номером 199 (Мясницкая, 21). Дом купили полностью за 35 тысяч рублей серебром, хотя купцы предлагали Юшкову больше.

Прошло более двадцати лет, и в 1865 году в Училище начали обучать зодчеству, переведя сюда же Московскую дворцовую архитектурную школу. Изменилось и название - Московское училище живописи, ваяния и зодчества.

Тут учились и преподавали Скотти, Перов, Прянишников, Левитан, Пукирев, Маковский, Шишкин, Сорокины, Серов, Нестеров, Паоло Трубецкой, Шехтель, Коровин, Петров-Водкин. Почти весь цвет русского художественного искусства.

С 1872 года в доме Юшкова устраивались выставки художников-передвижников, и на сопутствующих им заседаниях московской художественной общественности бывали Грановский, Мочалов, Островский, Сергей Соловьёв, Третьяков, Лев Толстой, Чехов, Щепкин.

Интересно, что принимали в училище (а в 1896 году оно уже получило статус высшего учебного заведения) учеников всяких сословий, исключительно за талант. Обучение талантливых студентов было бесплатным. А вот ежели талант не обнаруживался в первые два года учебы, студента безжалостно отчисляли.

В училище в 1912-1913 годах занимался Маяковский, поступивший со второй попытки. Здесь он и познакомился с Бурлюком, и эта встреча определила всю жизнь поэта.

А лекции читали историк Василий Ключевский, литературовед Розанов, профессор анатомии Карузин. Лекции по истории искусств читал известный философ Рамазанов, пейзажный класс вели Поленов и Васнецов. Еще одним преподавателем пейзажного класса в 26 лет стал выпускник училища Алексей Саврасов.

После 1917 года на основе Училища живописи, ваяния и зодчества организовали Вторые Государственные свободные художественные мастерские, которые формировались по всей стране с целью создания новой «советской художественной культуры» (Первыми стала Строгановка). А в конце 1920 года их превратили в Высшие Художественно-технические мастерские - ВХУТеМАС (с 1927 года ВХУТЕИН) — с полиграфическим, текстильным, керамическим и другими производственными отделениями, а также курсами графиков, художников театра и кино, мастеров фото, декораторов, дизайнеров.

Мастерские разместились по двум адресам - здесь и на Рождественке, 11. В двадцатые годы именно на Мясницкой проходили самые сильные по накалу страстей словесные баталии между представителями нового авангардного искусства и адептами реализма, в клубе имени Поля Сезанна. В жарких спорах участвовали Анатолий Луначарский, Емельян Ярославский, Велимир Хлебников, Сергей Есенин...

Все московские демонстрации и оформления комсомольских и антирелигиозных шествий украшались молодыми художниками ВХУТЕМАСа. Кумирами и вожаками в области искусства были левые художники, они же преподаватели ВХУТЕМАСа — Штернберг, Осьмёркин, Лентулов, Фальк, Машков, Истомин; в графике — Фаворский; архитектуре — Жолтовский, братья Веснины; скульптуре — Конёнков.

Жильцы

В общежитиях училища после 1917 года жили: Леонид Пастернак (отец поэта), Фаворский, Фальк, Бруни, Татлин, Крученых, Родченко. Семья Пастернака обосновалась в первом этаже кирпичного надворного флигеля с осени 1894 года. Леонид Осипович преподавал в фигурном классе. Флигелек этот разрушили в 1902 году.

Из воспоминаний Бориса Пастернака: "Когда мне было три года, переехали на казенную квартиру при доме Училища живописи, ваяния и зодчества на Мясницкой против Почтамта. Квартира помещалась во флигеле внутри двора, вне главного здания. Главное здание, старинное и красивое, было во многих отношениях замечательно. Пожар двенадцатого года пощадил его. Веком раньше, при Екатерине, дом давал тайное убежище масонской ложе. Боковое закругление на углу Мясницкой и Юшкова переулка заключало полукруглый балкон с колоннами. Вместительная площадка балкона нишею входила в стену и сообщалась с актовым залом Училища. С балкона было видно насквозь продолжение Мясницкой, убегавшей вдаль, к вокзалам".

Всю жизнь потом Борис Пастернак вспоминал уютную квартирку на 4-ом этаже. Он жил в ней даже после эмиграции отца.

А самое яркое воспоминание детства поэта - увиденное им 10 октября 1894 года с балкона ротонды училища перенесение праха императора Александра III. Тогда Борису было всего четыре года. Но это было такое яркое событие, что он очень точно описал все в 1956 году:

«Стояли учащиеся, преподаватели. Мать держала меня на руках в толпе у перил балкона. Под ногами у нее расступалась пропасть. На дне пропасти посыпанная песком пустая улица замирала в ожидании… Издалека катящаяся и дальше прокатывающаяся волна колыхнулась морем рук к головам.

Москва снимала шапки, крестилась. Под отовсюду поднявшийся погребальный перезвон показалась голова нескончаемого шествия: войска, духовенство, лошади в черных попонах с султанами, немыслимой пышности катафалк, герольды в невиданных костюмах иного века. И процессия шла и шла, и фасады домов были затянуты целыми полосами крепа и обиты черным, и потупленно висели траурные флаги»...

Дух помпы был неотделим от Училища. Оно состояло в ведении министерства императорского двора. Великий князь Сергий Александрович был его попечителем, посещал его акты и выставки. Великий князь был худ и долговяз. Прикрывая шапками альбомы, отец и Серов рисовали карикатуры на него на вечерах у Голицыных и Якунчиковых, где он присутствовал.

Во дворе, против калитки в небольшой сад с очень старыми деревьями, среди надворных построек, служб и сараев возвышался флигель. В подвале внизу отпускали горячие завтраки учащимся. На лестнице стоял вечный чад пирожков на сале и жареных котлет. На следующей площадке была дверь в нашу квартиру. Этажом выше жил письмоводитель Училища.

Вот что я прочел пятьдесят лет спустя, совсем недавно, в позднейшее советское время, в книге Н. С. Родионова «Москва в жизни и творчестве Л. Н. Толстого», на странице 125-й, под 1894 годом: «23 ноября Толстой с дочерьми ездил к художнику Л. О. Пастернаку в дом Училища живописи, ваяния и зодчества, где Пастернак был директором, на концерт, в котором принимали участие жена Пастернака и профессора Консерватории скрипач И. В. Гржимали и виолончелист А. А. Брандуков».

Тут все верно, кроме небольшой ошибки. Директором Училища был князь Львов, а не отец.

Весной в залах Училища открывались выставки передвижников. Выставку привозили зимой из Петербурга. Картины в ящиках ставили в сараи, которые линией тянулись за нашим домом, против наших окон. Перед Пасхой ящики выносили во двор и распаковывали под открытым небом перед дверьми сараев. Служащие Училища вскрывали ящики, отвинчивали картины в тяжелых рамах от ящичных низов и крышек и по двое на руках проносили через двор на выставку. Примостясь на подоконниках, мы жадно за ними следили. Так прошли перед нашими глазами знаменитейшие полотна Репина, Мясоедова, Маковского, Сурикова и Поленова, добрая половина картинных запасов нынешних галерей и государственных хранений.

В конце девяностых годов в Москву приехал всю жизнь проведший в Италии скульптор Павел Трубецкой. Ему предоставили новую мастерскую с верхним светом, пристроив ее снаружи к стене нашего дома и захватив пристройкою окно нашей кухни. Прежде окно смотрело во двор, а теперь стало выходить в скульптурную мастерскую Трубецкого. Из кухни мы наблюдали его лепку и работу его формовщика Робекки, а также его модели, от позировавших ему маленьких детей и балерин до парных карет и казаков верхами, свободно въезжавших в широкие двери высокой мастерской.

Атомный центр

В 1930 году в доме помещались художественный техникум ОГИЗА, Институт изобразительного искусства с факультетами графики, живописи и скульптуры. ВХУТЕИН развалился на несколько институтов: Архитектурный (МАрхИ), Художественный (Московский государственный академический художественный институт имени Сурикова, Полиграфический и Текстильный. Вот полиграфический здесь и обосновался и находился до начала войны, пока его не эвакуировали в Курганскую область.

А в здании с 1942 года расположился Московский механический институт боеприпасов Народного комиссариата боеприпасов СССР (ММИБ). После войны он стал Московским механическим, а позже техническим институтом, который в 1953 году переименовали в Московский инженерно-физический институт (МИФИ). И началась «атомная история» дома. И к списку именитых художников, учившихся и работавших в дома Юшкова, прибавились нобелевские лауреаты Семенов, Тамм, Черенков, Сахаров. Кстати, расположенные в подвале МИФИ лаборатории породили среди местных жителей и сегодня бытующую легенду, что именно тут по приказу Берии был размещен первый советский атомный реактор «на котором работал диссидент Сахаров». А в 1962 году дом заметил Хрущев и решил разместить в нем только что созданный Мосгорсовнархоз. Фактически в режиме мгновенной эвакуации институт забросили на Каширское шоссе, в еще недостроенные корпуса.

Потом здесь менялись разные конторы, а дом приходил в полное запустение без постоянного хозяина. В 1986 году его передали Институту живописи, скульптуры и художественной педагогики, который в 1989 году стал Российской Академией живописи, ваяния и зодчества, созданной и возглавляемой Ильей Глазуновым. Сегодня историко-архитектурный комплекс «Дом И. Юшкова» отреставрирован, занесен в памятный Реестр культурного наследия, охраняется государством. Здания комплекса отмечены тремя мемориальными досками: первая - о посещении коммуны ВХУТеМАСа Лениным и Крупской, 25 февраля 1921 года навещавших учившуюся здесь дочь Инессы Арманд Варю; вторая доска на здании во дворе (строение 5) сообщает о том, что в доме в 1894-1930 годах жил и работал художник Касаткин; третья - под полуротондой - посвящена выдающемуся художнику Саврасову.

После смерти Ивана Ивановича дом принадлежал его сыну, Петру Ивановичу Юшкову. При нём в доме проводились пышные балы и масонские собрания. К 1830-м годам Юшков разорился и вынужден был сдавать помещения в своём доме в аренду. В 1838 году зал в доме Юшкова стало арендовать Московское художественное общество. В 1844 году в доме Юшкова разместилось Училище живописи и ваяния, хозяин продал учебному заведению свой дом за 35 тысяч рублей серебром . С 1865 года в училище стали преподавать и зодчество . С 1872 года в училище проводились выставки передвижников . В конце XIX века дом Юшкова перестраивался: были расширены окна, изменилась отделка, со стороны Боброва переулка пристроили кирпичный корпус .

В начале XIX века во дворе училища были построены корпуса, где снимали квартиры художники. В 1918 году в доме Юшкова разместились Государственные свободные художественные мастерские . В 1920 году они были преобразованы во ВХУТЕМАС . В 1926 году он был реорганизован во Вхутеин . В 1942 году в доме Юшкова обосновался Московский механический институт (ныне МИФИ) . После того как в 1962 году МИФИ переехал в новый корпус на Каширском шоссе , в доме Юшкова разместились Всесоюзный научно-исследовательский и проектный институт по отраслевым автоматизированным системам управления (ВНИПИОАСУ) и организация ЦНИИТЭИМС . В 1980-х годах предполагалось переместить в дом Юшкова Тургеневскую библиотеку . Но в 1986 году дом был передан Институту живописи, скульптуры и художественной педагогики. В 1989 году институт был преобразован в Российскую академию живописи, ваяния и зодчества . Во второй половине 1990-х годов в доме Юшкова была проведена реставрация .

Архитектура

Композиционным ядром дома Юшкова является угловая полуротонда с ионической колоннадой . Эта полуротонда в дальнейшем неоднократно копировалась другими московскими архитекторами. Боковые крылья дома Юшкова, выходящие на улицу и переулок, имеют одинаковую архитектуру и оформление. Нижний цокольный этаж отделан каменными плитами, стены верхних этажей покрыты штукатуркой. Помещения дома Юшкова имеют прямоугольные, круглые и овальные формы. Из парадного вестибюля, имеющего эллиптическую форму, наверх ведёт лестница. В угловой части здания размещены круглые залы .

Мемориальные доски

На доме Юшкова установлено несколько мемориальных досок. Одна из них сообщает о том, что с 1857 по 1882 год в училище преподавал А. К. Саврасов . Другая доска установлена в память о посещении ВХУТЕМАСа В. И. Лениным в 1921 году .

Напишите отзыв о статье "Дом Юшкова"

Примечания

Отрывок, характеризующий Дом Юшкова

Николай Ростов между тем стоял на своем месте, ожидая зверя. По приближению и отдалению гона, по звукам голосов известных ему собак, по приближению, отдалению и возвышению голосов доезжачих, он чувствовал то, что совершалось в острове. Он знал, что в острове были прибылые (молодые) и матерые (старые) волки; он знал, что гончие разбились на две стаи, что где нибудь травили, и что что нибудь случилось неблагополучное. Он всякую секунду на свою сторону ждал зверя. Он делал тысячи различных предположений о том, как и с какой стороны побежит зверь и как он будет травить его. Надежда сменялась отчаянием. Несколько раз он обращался к Богу с мольбою о том, чтобы волк вышел на него; он молился с тем страстным и совестливым чувством, с которым молятся люди в минуты сильного волнения, зависящего от ничтожной причины. «Ну, что Тебе стоит, говорил он Богу, – сделать это для меня! Знаю, что Ты велик, и что грех Тебя просить об этом; но ради Бога сделай, чтобы на меня вылез матерый, и чтобы Карай, на глазах „дядюшки“, который вон оттуда смотрит, влепился ему мертвой хваткой в горло». Тысячу раз в эти полчаса упорным, напряженным и беспокойным взглядом окидывал Ростов опушку лесов с двумя редкими дубами над осиновым подседом, и овраг с измытым краем, и шапку дядюшки, чуть видневшегося из за куста направо.
«Нет, не будет этого счастья, думал Ростов, а что бы стоило! Не будет! Мне всегда, и в картах, и на войне, во всем несчастье». Аустерлиц и Долохов ярко, но быстро сменяясь, мелькали в его воображении. «Только один раз бы в жизни затравить матерого волка, больше я не желаю!» думал он, напрягая слух и зрение, оглядываясь налево и опять направо и прислушиваясь к малейшим оттенкам звуков гона. Он взглянул опять направо и увидал, что по пустынному полю навстречу к нему бежало что то. «Нет, это не может быть!» подумал Ростов, тяжело вздыхая, как вздыхает человек при совершении того, что было долго ожидаемо им. Совершилось величайшее счастье – и так просто, без шума, без блеска, без ознаменования. Ростов не верил своим глазам и сомнение это продолжалось более секунды. Волк бежал вперед и перепрыгнул тяжело рытвину, которая была на его дороге. Это был старый зверь, с седою спиной и с наеденным красноватым брюхом. Он бежал не торопливо, очевидно убежденный, что никто не видит его. Ростов не дыша оглянулся на собак. Они лежали, стояли, не видя волка и ничего не понимая. Старый Карай, завернув голову и оскалив желтые зубы, сердито отыскивая блоху, щелкал ими на задних ляжках.
– Улюлюлю! – шопотом, оттопыривая губы, проговорил Ростов. Собаки, дрогнув железками, вскочили, насторожив уши. Карай почесал свою ляжку и встал, насторожив уши и слегка мотнул хвостом, на котором висели войлоки шерсти.
– Пускать – не пускать? – говорил сам себе Николай в то время как волк подвигался к нему, отделяясь от леса. Вдруг вся физиономия волка изменилась; он вздрогнул, увидав еще вероятно никогда не виданные им человеческие глаза, устремленные на него, и слегка поворотив к охотнику голову, остановился – назад или вперед? Э! всё равно, вперед!… видно, – как будто сказал он сам себе, и пустился вперед, уже не оглядываясь, мягким, редким, вольным, но решительным скоком.
– Улюлю!… – не своим голосом закричал Николай, и сама собою стремглав понеслась его добрая лошадь под гору, перескакивая через водомоины в поперечь волку; и еще быстрее, обогнав ее, понеслись собаки. Николай не слыхал своего крика, не чувствовал того, что он скачет, не видал ни собак, ни места, по которому он скачет; он видел только волка, который, усилив свой бег, скакал, не переменяя направления, по лощине. Первая показалась вблизи зверя чернопегая, широкозадая Милка и стала приближаться к зверю. Ближе, ближе… вот она приспела к нему. Но волк чуть покосился на нее, и вместо того, чтобы наддать, как она это всегда делала, Милка вдруг, подняв хвост, стала упираться на передние ноги.
– Улюлюлюлю! – кричал Николай.
Красный Любим выскочил из за Милки, стремительно бросился на волка и схватил его за гачи (ляжки задних ног), но в ту ж секунду испуганно перескочил на другую сторону. Волк присел, щелкнул зубами и опять поднялся и поскакал вперед, провожаемый на аршин расстояния всеми собаками, не приближавшимися к нему.
– Уйдет! Нет, это невозможно! – думал Николай, продолжая кричать охрипнувшим голосом.
– Карай! Улюлю!… – кричал он, отыскивая глазами старого кобеля, единственную свою надежду. Карай из всех своих старых сил, вытянувшись сколько мог, глядя на волка, тяжело скакал в сторону от зверя, наперерез ему. Но по быстроте скока волка и медленности скока собаки было видно, что расчет Карая был ошибочен. Николай уже не далеко впереди себя видел тот лес, до которого добежав, волк уйдет наверное. Впереди показались собаки и охотник, скакавший почти на встречу. Еще была надежда. Незнакомый Николаю, муругий молодой, длинный кобель чужой своры стремительно подлетел спереди к волку и почти опрокинул его. Волк быстро, как нельзя было ожидать от него, приподнялся и бросился к муругому кобелю, щелкнул зубами – и окровавленный, с распоротым боком кобель, пронзительно завизжав, ткнулся головой в землю.
– Караюшка! Отец!.. – плакал Николай…
Старый кобель, с своими мотавшимися на ляжках клоками, благодаря происшедшей остановке, перерезывая дорогу волку, был уже в пяти шагах от него. Как будто почувствовав опасность, волк покосился на Карая, еще дальше спрятав полено (хвост) между ног и наддал скоку. Но тут – Николай видел только, что что то сделалось с Караем – он мгновенно очутился на волке и с ним вместе повалился кубарем в водомоину, которая была перед ними.

Дворянское владение генерал-поручика И.И. Юшкова, расположенное на улице Мясницкой, 21 в Москве, всегда отличалось от соседних господских домов, заселенных в XVIII веке знатью, купечеством и духовенством. Усадьба была куплена Юшковым у генерала И.И. Дмитриева-Мамонова, которому она принадлежала с 1716 года.

В начале XIX в. И. Юшков принял решение перестроить здание и заказал проект архитектору В. Баженову . Выбор пал именно на него, так как оба - и заказчик, и архитектор - состояли в масонской ложе. Кроме того, Юшков хотел поддержать одаренного архитектора, которому Екатерина II в 1780-х годах дала отставку, и потому Баженов испытывал острую нужду в средствах.

Фото 1. Здание художественной академии (дом Юшкова) на Мясницкой, 21

Старые постройки были снесены, началось строительство, продолжавшееся в течение двадцати лет и завершившееся в 1805 году. Форма дома, построенного в стиле классицизма, напоминает рог изобилия - тайный символ масонской ложи.

Центр композиции - изящная угловая полуротонда, плавно объединяющая два крыла здания. В строительстве этого дома использовано множество приёмов, разработанных В. Баженовым в ходе проектирования Кремлевского дворца , план которого так и остался на бумаге.

Разрушительный пожар 1812 года, к счастью, не нанес дому по улице Мясницкая, 21 никакого ущерба, и спустя год здесь был размещен известный всему городу торговый центр купца А.Кригера.

Московское училище живописи, ваяния и зодчества на Мясницкой

После того как генерал Юшков умер, его младший сын обанкротился. Он не решился заложить дом и с 1838 года стал сдавать его Московскому художественному обществу. Здесь были организованы бесплатные курсы по обучению рисованию одаренных людей, которыми всегда была богата Россия.

Это было началом Московского училища живописи, ваяния и зодчества.

Среди его педагогов были такие известные люди, как историк В. Ключевский, искусствовед Н. Рамазанов, пейзажисты А. Васнецов, В. Поленов, А. Саврасов. Рисование с натуры - ведущее направление в училище - преподавали В. Перов и И. Прянишников.

Начиная с 1872 года, в здании училища выставлялись работы художников-передвижников, собирались ведущие московские литераторы и театральные деятели, здесь можно было встретить П. Мочалова, Т. Грановского, М. Щепкина, Л. Толстого, А. Островского, А. Чехова и других.

После революции училище преобразовали в Высшие художественно-технические мастерские (ВХУТЕМАС), на которых в свое время обучались В. Маяковский, Кукрыниксы.

Позже на базе мастерских появился Московский Художественный Институт имени В.И.Сурикова.

С 1935 года в помещениях на Мясницкой, 21 размещались различные организации и конторы, а в 1989 году С. Глазунов основал в этом доме «Российскую академию живописи, ваяния и зодчества», где и по сей день является ректором.

Вам понравился материал? Поблагодарить легко! Будем весьма признательны, если поделитесь этой статьей в социальных сетях.